Книга Джентльмены удачи - Виктория Токарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пошел? – вопросительно посмотрел командированный.
– Ну пошел, пошел… – с раздражением сказал Хмырь.
– Мат! – торжественно объявил его противник.
Хмырь посмотрел на доску, убеждаясь в проигрыше, перевел глаза на недоуменную физиономию Косого и, не выдержав этого зрелища, сгреб с доски фигуры и швырнул их в советчика.
– Ты что делаешь? – У Косого от обиды и гнева задрожали губы. Он не терпел унижения при посторонних. – Ты кого бьешь?..
Он схватил шахматную доску и треснул Хмыря по лысине.
– Товарищи! Товарищи! – заметался командированный. – Прекратите! Вы что, с ума сошли?
– Отставить! – вдруг раздался резкий, повелительный окрик.
В дверях стоял Трошкин. Одним прыжком оказавшись на середине комнаты, он схватил Хмыря и понес из номера, как щенка.
Косой и Али-Баба последовали за ними. Проигравшийся и перепуганный командированный снова остался в одиночестве.
– Раздевайся сейчас же! Верни вещи! – с тихой яростью приказал Хмырю Трошкин.
– А это не видел? – Хмырь выкинул к носу Трошкина фигу: ему не хотелось расставаться с честно выигранными вещами.
Трошкин не выдержал и, размахнувшись, с наслаждением дал Хмырю по уху. Легкий Хмырь отлетел в противоположный угол комнаты. Туда же подбежал Косой и, воспользовавшись лежачим положением товарища, добавил ему от себя лично ногой в бок.
– Вот тебе… – И в следующее мгновение сам отлетел в другой угол: Трошкин, не балуя разнообразием, съездил по уху и ему.
Али-Баба, полагая, что и его будут бить, присел на корточки и замахал над головой руками.
– Снимай! – Трошкин поставил Хмыря на ноги. Тот не заставил себя ждать, стал судорожно стягивать все выигранное имущество.
Трошкин сгреб вещи в охапку и пошел к командированному.
– Вот! – Он бросил все ему на постель, снял с себя джинсы и приобщил к возвращаемой одежде. – Стыдно, товарищ!
И вышел, хлопнув дверью.
Хмырь и Али-Баба лежали на постелях лицом к стене. А Косой стоял и смотрел в окно.
Трошкин вошел в номер, прошелся по комнате и, немного успокоившись, сказал:
– Ну вот что, если мы не хотим снова за решетку, если хотим до шлема добраться – с сегодняшнего дня склоки прекратить. Второе: не играть, не пить без меня, не воровать, жаргон и клички отставить, обращаться друг к другу по именам, даже когда мы одни. Тебя как зовут? – Он обернулся к Хмырю.
– Гарик… Гаврила Петрович.
– Тебя?
– Федя… – сказал Косой.
– Тебя?
– Али-Баба.
– Я кому сказал, клички отставить!
– Это фамилия! – обиделся Али-Баба. – А имя – Василий Алибабаевич, Вася.
– Как верблюда, – отозвался Косой.
– А меня… Александр Александрович. Все ясно? – спросил Трошкин.
– Ясно… – нестройным хором отозвались Федор, Гаврила Петрович и Василий Алибабаевич.
Трошкин обвел их усталым взглядом.
– Как стемнеет, кассу будем брать, – объявил он.
– И он пойдет? – Косой кивнул на Али-Бабу.
– И он…
– Так он же на этом скачке расколется, падла, при первом шухере! – скандально закричал Косой.
Али-Баба насупился, но промолчал.
– Пойди-ка сюда, Федя. – Трошкин поманил Косого пальцем. – Вот тебе бумага. – Он подвинул листок бумаги в линейку, лежащий на столе, чернила, ручку с пером. – Пиши.
Трошкин встал из-за стола и, шагая из угла в угол, стал диктовать:
– Падла… поставь тире… нехороший человек. Раскалываться – предавать, сознаваться. Шухер – опасность. Скачок – ограбление… Записал?
– Записал, – сказал Косой.
– А теперь, Федя, повтори Васе то, что ты ему сказал, на гражданском языке.
– Хе-хе, – заржал Косой и, заглядывая в листок, как в шпаргалку, медленно перевел: – «Так этот нехороший человек… предаст нас при первой же опасности».
Ночью на задворках детского сада трудилась «команда», освобождая помещение будущего спортзала.
Работали по двое: Хмырь в паре с Трошкиным, а Косой с Али-Бабой. Производительность была неодинаковая: гора из батарей у первой пары была вдвое выше, чем у второй.
– Семьдесят первая. – Хмырь опустил очередную секцию.
– Сорок шестая… – так же шепотом отсчитал у себя Косой.
– Не сорок шестая, а тридцать вторая! – прошипел Хмырь, державший под контролем работу товарищей. – Филонишь, гад!
– Александр Александрович! – громким шепотом позвал Косой. – А Гаврила Петрович по фене ругается!
– Отставить разговоры! – приказал Трошкин и вдруг заорал на весь город Новокасимск: – А-а!! Ой, нога, нога!!
– Тише ты! – Хмырь в темноте зажал ему рот.
– Этот Василий Алибабаевич… – простонал Трошкин, – этот нехороший человек… на ногу мне батарею сбросил, падла!
У двери лежала последняя батарея, ее оттащили в сторону. Хмырь потянул дверь, она легко поддалась. Все вошли в игротеку.
– Здесь! – простонал Трошкин, указывая на тумбочку.
Хмырь присел на корточки и потянул на себя ящичек.
Косой нервно чиркал спичкой. Дрожащее пламя осветило пачку трехрублевок, рядом лежала брошюра «Алкоголизм и семья»…
Наступило утро.
Али-Баба и два разбойника мирно похрапывали на своих постелях.
Трошкин вытащил из-под подушки честно сворованные деньги, вышел из номера и заковылял вниз по лестнице.
– Товарищ марафонец, – обратилась к нему дежурная, – вас просили позвонить по этому телефону. – Она протянула ему записку.
– Ну где же он? – нетерпеливо спрашивал профессор Мальцев Славина, бегая по кабинету новокасимской милиции. – Может, они его убили?..
– В восемь тридцать вышел из гостиницы, в девять ноль-ноль приобрел в универмаге четыре тренировочных костюма. В девять пятнадцать переоделся в общественном туалете. В данный момент очень медленной скоростью направляется к нам…
* * *
Хмырь нервно шагал по номеру из угла в угол.
– За шмотками, говоришь, пошел? – сердито спросил он, останавливаясь перед лежащим в постели Косым.
– Ага, – зевнул Косой. – Жрать охота, – пожаловался он.
– Да? – Хмырь снова забегал по комнате. – А если он вовсе ушел? А если он вовсе не вернется, а?
За окном послышалась далекая трель милицейского свистка, Хмырь вздрогнул, на цыпочках подбежав к своей кровати, юркнул под одеяло.
– Ай-яй-яй! – вдруг зацокал языком на своей кровати Али-Баба. – Тьфу!