Книга Сэнгоку Дзидай. Эпоха воюющих провинций - Алексей Вязовский

Я посмотрел, что у нас сверху. На западе и севере Симоса граничила еще с тремя крупными провинциями. Во-первых, Кодзуке — владения семьи Яманоути. Из пояснений генерала следовало, с Яманоути Сатоми уже несколько раз воевали и почти победили, но на сторону врагов встал великий дом Уэсути, чьими вассалами теперь являются Яманоути. С Уэсуги мой отец связываться не решился, и война заглохла сама собой. Во-вторых, это провинции Хитачи и Симоцуке. Обе принадлежат клану Сатакэ.

— Матэ,[24]— остановил я рассказ Хиро-сана и повернулся к жене: — Твое родовое имя…

— Сатакэ, — улыбнулась мне Тотоми. — Я — старшая дочь дайме Сатакэ.

Пожалуй, для начала хватит. Где я — понятно, кто я — тоже разобрались. Надо переварить информацию. А пока я предложил генералу и жене отправиться на прогулку по замку, совмещенную с инвентаризацией.

Глава 4

КАК СТАТЬ КЭНСЕЕМ[25]

Мальчик, живущий у буддийского храма, и не учась читает сутры.

Японская пословица

Первым делом — кузница, благо идти недалеко. Большое здание с несколькими дымящимися трубами, с пристройками, где складирован уголь и железная крица. Заглядываю в саму кузню. Три горна с мехами, пять работников. Навстречу выходит поразительный персонаж. Высокий, практически белокожий мужик, очевидно европеоид, с огромной косматой бородой, усами, густыми бровями. На голове — плетеная повязка, седые волосы завязаны в косичку. Одет в рубаху, штаны и кожаный фартук. В мощных руках — небольшой молоток. Все, что говорит о его «японском» происхождении, — узкий разрез глаз.

— Это наш кузнец, айн Амакуни, — опять на помощь мне приходит жена, — старый друг вашего отца.

— Айн?

— Народ, живущий на севере Японии.

Почтительно кланяемся Амакуни, он кланяется в ответ. Продолжаем разглядывать друг друга.

— А ты изменился, Ёшихиро, — гудит в бороду айн. — Повзрослел. Говорят, что дети взрослеют, когда умирают их родители. Смерть Сатоми Ёшитаки — большая потеря. Наступают темные времена.

— Амакуни-сан, а каким был мой отец?

Кузнец внимательно оглядывает меня.

— Да, сильно тебе по голове попало. Ёшитака был настоящим самураем. Служил своему роду до самой смерти. Не посрамил честь предков. Мне надо работать.

Айн уходит в кузницу. М-да, тяжеловато будет с этим кузнецом. Для него я не авторитет. Небось знает меня с пеленок и в упор не видит во мне главы клана Сатоми. Эту мысль подтверждает и генерал. По его словам, Амакуни — один из двух величайших кузнецов на всей равнине Кванто. Второй мастер — японец Мурамаса, живущий в провинции Хитачи. Именно про их мечи сложили легенду — чтобы сравнить, чей острее, клинки опускали в ручей, по которому плыли опавшие листья. Все листья, что прикасались к мечу Мурамасы, оказывались рассеченными на две части. А меч айна — листья оплывали, не касаясь его. Народная мифология в действии.

— И сколько в месяц таких мечей может он делать? — поинтересовался я.

— Один, может, два, — неуверенно ответил Хиро. — Ваш меч он ковал сорок дней. Закаливал в крови, масле…

— А сколько вообще кузница выдает оружия?

Выяснилось, что местное производство иначе как кустарным не назовешь. В Тибе всего две кузницы — одна айновская в замке, другая в городе. Конечно, я тут же решил взглянуть на поселение, поднявшись на стену. Пока карабкались по крутым ступеням, генерал выдал мне всю номенклатуру местной металлообрабатывающей «промышленности». Айн специализировался на оружии. Два простеньких меча или нагинаты в день, пару десятков наконечников для копий и стрел, один доспех в неделю — вот и все мощности. Если нужно много доспехов и клинков сразу — либо куй заранее, либо покупай на стороне. Кузница в городе была побольше и занималась в основном сельхозинвентарем: серпы, косы, топоры и вилы, бытовые предметы — гвозди, ножи. Кроме того, городские кузнецы занимались также литьем колоколов из меди.

Судя по моему мечу, оружейники освоили булат — значит, уже умеют науглероживать железо в тиглях. Пора рассказать им о домнах. Благо сам я из Челябинска и за свою прошлую жизнь насмотрелся на эти домны по самое не могу. Примитивную шахтную печь для выплавки чугуна спроектировать смогу. Будет чугун — будет массовое производство чего? Доспехов из него не сделаешь, оружия тоже. Можно лить пушки! Шестнадцатый век на дворе — европейцы уже используют огнестрельное оружие. Вместе с португальцами оно проникает в Японию. Примитивные мушкеты, штуцеры, пищали — это все пока не конкуренты мечам, лукам и копьям. Пушки тут тоже пока очень незатейливые и ненадежные, но кое-какие мысли о прогрессе в военной области у меня начали появляться. Только до этого прогресса дожить надо!

Вид со стены открывался отличный. Замок стоял на холме, окруженный неплохим рвом с подъемным мостом. В атмосфере развиднелось, и я с удовольствием разглядывал окружающий пейзаж. Он был типично японским. Судя по виденной мной карте, замок ориентирован воротами на запад. Слева в дымке просматривалось синее море, справа в долине раскинулся средних размеров городок, окруженный все теми же заливными полями с рисом. Из замка вели две дороги — одна на север через поселение, другая на юг. Город производил впечатление обширного — я насчитал десять кварталов по сто с лишним домов каждый, с центральной площадью, колокольней. Я обогнул замок по стене, осматривая баллисты и скорпионы и отвечая на поклоны самураев. Встал на торцевой стене. Отсюда была видна небольшая деревенька и несколько холмов, поросших лесом. К востоку местность явно начинала повышаться и становиться более изрезанной.

Когда мы с генералом спускались со стены, я обнаружил в кладке полость с железной чашей и металлическим шариком внутри. На предмет культа эта инсталляция похожа не была, и я поинтересовался у Хиро, для чего в стену запихнули пиалу с шариком. Причина оказалась вполне банальной — если враг осадил замок и делает подкоп, чаша будет резонировать и дрожать, шарик ударяться о стенки и порождать звон. Тогда защитники начинают в этом месте рыть встречный подкоп, чтобы обвалить вражеский.

Мы продолжили обход владений. Вторая остановка произошла возле казарм. Семь зданий барачного типа, крытых черепицей, выстроенных буквой «П». Посредине плац и что-то вроде спортивного городка — небольшое стрельбище для лучников, с полсотни врытых в землю макивар[26](снопы соломы, перевязанные веревками, надетые на столбы), еще какие-то деревянные тренажеры для занятий воинскими искусствами, которые тут называют одним словом — будо. Насколько я понял, в будо входит: стрельба из лука (кюдзюцу), владение копьем (содзюцу), владение мечом (кэндзюцу), верховая езда (бадзюцу) и самооборона без оружия (дзю-дзюцу). Последним искусством в бытность мою студентом я даже успел позаниматься и дорасти до зеленого пояса. Впрочем, мне это сейчас ну ничем не поможет, и я продолжил осмотр.