Книга Кремлевские призраки - Игорь Харичев

Сталин опять поднес ко рту трубку, затянулся, пустил дым. Потом посмотрел на него пытливым взглядом.

– Это хорошо, что вы говорите правду. Ситуация действительно сложная. В промышленности она будет улучшаться. Начатая индустриализация обеспечит это. Партия сделает все необходимое, чтобы наша страна получила передовую промышленность. Мы без этого просто не выживем в империалистическом окружении. Что касается села, то положение там действительно тяжелое. Какова, на ваш взгляд, главная причина этого?

– Нанесен удар по середнякам и кулакам – опоре села. Именно они были производителями. А колхозы не работоспособны. – Воропаев испугался собственных слов. Покосившись на Сталина, он добавил скороговоркой. – Только через страх можно заставить людей работать в них. Нужны серьезные коррективы к политике коллективизации.

Сталин задумался, прошелся несколько раз по привычному маршруту.

– Есть два типа сознательности, товарищ Воропаев. Первый, когда человек поступает правильно, потому что не может иначе. Так он воспитан, так заставляют его действовать его воззрения. Но есть другая сознательность – вынужденная, базирующаяся на страхе. Когда человек знает, что будет наказан, если не поступит так, как следует. Людей первого типа, людей чести и слова почти нет. Их время придет позже. И потому страх долго будет тем единственным средством воздействия на людей, с помощью которого можно добиваться от них необходимого. – Сталин остановился перед Воропаевым, поднял прокуренный палец. – Обратите внимание, религия тоже построена на страхе: не будешь выполнять заповеди Бога, попадешь в ад. Религиозные заповеди во многом разумны и полезны для общества, но только страхом можно добиться их выполнения. Умные люди давно понимали это. Но тот страх, который обеспечивает религия, сейчас не поможет. – Сталин помолчал. – А то, что вы сказали насчет коллективизации, верно. Положение с коллективизацией не может нас удовлетворить. И если некоторые дураки забегают вперед, принося тем вред, их надо одернуть. Вы правы и в том, что нельзя было допускать насилия над середняком. Это отрицательно сказалось на количестве производимого продовольствия. Товарищ Воропаев, вы могли бы подготовить мне материалы по затронутым вопросам?

– Да, товарищ Сталин, – с неожиданной готовностью ответил Воропаев.

Сталин подошел к столу, разжег трубку, с удовольствием пустил дым. Поразмышляв, глянул на Воропаева.

– Думаю, только решения ЦК будет недостаточно. Подготовьте материалы для статьи. Как вам кажется, это поможет?

– Поможет, товарищ Сталин.

– Сколько вам надо времени?

– Два дня.

– Послезавтра в это же время сможете закончить и прийти с материалом?

– Конечно, товарищ Сталин.

– Хорошо.

Вернувшись в свой кабинет, Воропаев опустился в кресло и задумался. Что произошло? Какая-то инверсия времени, провал в прошлое? А может, привиделось? Галлюцинации. Побочный продукт работы мозга. Бывает. Тем более, в этих стенах. Перетрудился. Тяжелая ситуация в стране. Впечатлительность сыграла свою роль. Все просто. Но тут, словно желая опровергнуть это, в комнату без стука вошел тот, высокий и с какой-то механической интонацией произнес:

– Учтите, что поручение вам товарища Сталина под контролем. Послезавтра к десяти вечера отдадите материал Поскребышеву.

Это оскорбило Воропаева.

– Мне достаточно поручения товарища Сталина, – глядя в бульдожьи глаза, жестко ответил он.

– Отдадите Поскребышеву, – словно не слыша его, повторил высокий. – И находитесь на своем месте.

Резко повернувшись, он вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Но она тотчас открылась – на пороге стоял сотрудник управления делопроизводства, симпатичный, вдумчивый человек. Его звали Дмитрий Сергеевич – фамилию Воропаев не помнил.

– Что-то дверь у вас распахнулась и тут же захлопнулась. Сквозняк?

– Да, – смутившись, ответил Воропаев.

– Вы совсем припозднились. Срочная работа?

– Как всегда. Но скоро собираюсь ехать… Вы тоже допоздна.

– Я сегодня дежурю. Третий подъезд уже закрыт, – напомнил Дмитрий Сергеевич и собрался идти дальше, но Воропаев остановил его.

– Простите, вы никого сейчас не встретили?

– Нет. А что?

– Ничего. Просто показалось, что кто-то по коридору ходит.

– Здесь бывает, – он весело рассмеялся. – Но я никого не встретил.

Минут через пять Воропаев запер дверь и прошел по гулкому, темному коридору Никто не попался ему навстречу Здание спало.

На Ивановской площади громоздилась тишина. Отзвук шагов догонял его. Кремлевские соборы стояли как застывшая музыка, светлая и величавая. Он смотрел на них, подходя к машине. «Они знают, – весело заключил он. – Они посвящены в тайну. Но не скажут, было или не было».

Работа над справкой не двигалась. Бесполезно светился экран монитора с одиноко повисшим заголовком: «О перспективах коллективизации». Ожидали прочтения аккуратно разложенные на столе стопки брошюр и книг. Воропаев откинулся на спинку кресла. Происходящее казалось ему бредом. Готовить справку по заданию Сталина в сентябре девяносто третьего! Спустя сорок лет после его смерти. Расскажи кому-нибудь – психиатров позовет. Но в то же время он знал, что завтра вечером Сталин будет ждать справку. И если он, Воропаев, не принесет ее сам, за ним придут из приемной. Скорее всего, тот, высокий. И что произойдет, если справка не будет готова? Не подхватят ли его под белы рученьки и не повезут ли на Лубянку? И не застрянет ли он навсегда в прошлом?

Пора было идти на совещание у большого шефа. «Папы», как звали его некоторые – ближний круг. Большой шеф хотел еще раз посоветоваться с теми, кому доверял. «Я подписал указ. Только что телевидение сняло мое выступление. В восемь вечера оно будет показано. Решение принято». И все-таки он колебался. Точили нутро сомнения. Хотелось еще раз выслушать доводы «за» и «против».

После совещания Воропаев задержался в коридоре с Мухановым.

– Ситуация складывается непростая. Есть ли уверенность, что в случае чего силовые структуры не подведут? – озабоченно спросил Воропаев.

– Толя, шеф не пошел бы на этот шаг, если бы не был уверен в силовых структурах. – Муханов ласково похлопал его по плечу – Все будет нормально.

– А регионы?

– Тут сложнее. Ну, ничего. Будем надеяться.

– Вот-вот, остается только надеяться. Не верю, что все кончится тихо. А если ситуация все-таки выйдет из-под контроля?

– Смотри, накаркаешь, – недовольно проговорил Муханов и направился к себе.

Воропаеву вспомнился разговор с Мухановым недельной давности. «Шефу надо постоянно выступать, – говорил тогда Воропаев. – Хотя бы раз в две недели. Объяснять то, что происходит, почему предпринимаются те или иные шаги. Это необходимо, обращения к стране. И отдельные интервью необходимо давать. Люди должны видеть его постоянно. Так делается во всем мире. Нельзя надолго исчезать». «Толя, столько раз говорили это. Но шеф не слушает. – Муханов в сердцах махнул рукой. – Не привык он к этому». «Тогда надо чаще вытаскивать его на выступления по отдельным вопросам. Что, мало горячих тем?» «Это правильно. Собственно говоря, так и получается». «Чересчур редко». «Тем более стоит проявлять активность. Пиши выступления, предлагай темы». «Пишу, – невесело усмехнулся Воропаев. – Предлагаю. А толку?» «Не ворчи, Толя. Не ворчи. Ну что делать, коли так сложилось. Главное, чтобы мы свое дело нормально делали». Какая-то серьезная грань отделяла тот разговор от нынешнего момента. «Большой шеф по пустякам не выступает», – с тихой усмешкой подытожил он.