Книга 10000 литров чистого ужаса - Томас Гунциг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Смешно, как все мужики западают на эти технические игрушки…
— Слушай дальше… Он ломал голову, как бы исхитриться делать деньги, не пачкая наманикюренных ручек, и его осенила блестящая идея: скупить за гроши все домены первого уровня, чтобы…
— Первого чего?
— Первого уровня… Это значит с окончаниями com или net. Он купил пять или шесть и выбирал с умом: sex.com, porno.com, bitch.com… Выждал несколько лет и все перепродал.
— Просто как апельсин!
— Да уж… В общем, теперь, насколько я понимаю, он — негласный владелец нескольких сайтов «реалити-траха», через подставных лиц, конечно, и содержит штат сексуальных маньяков, которые колесят по миру, трахают в охотку все, что движется, снимают процесс на дешевые видеокамеры и выкладывают записи в Сеть, откуда их можно скачать за деньги.
— И наследник всего этого — Джей-Си…
— Да. Но я бы не хотел быть на его месте… Прикинь, в шесть лет он уже смотрел ролики, снятые в Паттайе с малолетками…
— Это наложило отпечаток… — протянула Ивана, напустив на себя задумчивый вид.
— Я знаю, что ты его не любишь.
— Он мудак!
И тут, как эхо вердикта Иваны, до них донесся вскрик на высокой ноте, короткий и пронзительный — словно осколок хрусталя упал в окно. Музыка ночной живности смолкла на долю секунды, затем постепенно возобновилась.
— Что это было? — спросила Ивана.
Казалось, она перестала дышать.
— Кати и Джей-Си на травке резвятся…
— Нет, девушка так не кричит, когда ее трахают!
— Знаешь, при этом по-всякому кричат.
— Девушка, которую трахают, так не кричит, — упрямо повторила Ивана.
Она привстала, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте за окном. Марк сел и тоже всмотрелся.
— Слушай, они же никакие, весь вечер курили травку. Наверняка у них там ночные игрища…
— Джей-Си и ночные игрища? Скажешь тоже! Нет, серьезно, может, они провалились в какую-нибудь яму, ушиблись, покалечились, мало ли…
— Ты хочешь, чтобы я вышел посмотреть.
— Да.
Вздохнув, Марк встал и оделся. Ивана торопливо натянула джинсы и спустилась вслед за ним на первый этаж. Патрис спал как убитый. Входная дверь была приоткрыта в непроглядно черную ночь.
— Разбудим его? — спросил Марк, указывая подбородком на Патриса.
— Разбудим, если найдем покойника.
Марк подумал было, что она шутит, посмотрел на нее — Ивана не улыбалась. Он поискал глазами фонарик, который вроде бы видел днем у двери, но гвоздь был пуст.
Он покачал головой и вышел.
Ивана, стоя в дверях, смотрела, как он удаляется к опушке леса. Потом вдруг, словно что-то вспомнив, побежала следом.
— Подожди! — выпалила она. — Я могу тебе понадобиться.
Марк взял ее за руку.
Рука была ледяная.
Джей-Си не нравилась ночь.
Не нравилась темнота, не нравилась сырость, не нравились противные насекомые, мельтешившие в свете фонарика.
Эта ночь напоминала ему наказание, придуманное когда-то для него отцом: его запирали в сарае в дальнем углу сада, где хранился садовый инвентарь, старые цветочные горшки и мешки с компостом. В сарае, где не было ни единого фотона света, чтобы он мог хоть что-нибудь разглядеть. В сарае, куда однажды — он это видел своими глазами — забежала крыса, и он даже заснуть там не мог, боясь, что эти твари обгрызут ему лицо. Так сурово отец наказывал его трижды: в первый раз, когда ему было лет пять и он разбил граненое стекло навороченного буфета, в котором еще его предки выставляли напоказ ценную посуду. Во второй раз ему было восемь и он наябедничал отцу, что дядя, когда приходит в гости, каждый раз хочет, «чтобы он брал в рот его пипиську». И в третий раз — ему уже стукнуло двенадцать и он убил отцовского золотистого ретривера, застрелил дробью из пневматического ружья в упор между глаз, когда пес отдыхал после обеда на ковре в гостиной.
Вспомнив этот подвиг из своего детства, Джей-Си заулыбался. Но одновременно он вспомнил об отце, и его улыбка погасла.
Он оглянулся. В дверном проеме вырисовывалась фигура Кати. Даже за десять метров он видел ее расширенные зрачки — как есть идиотка под кайфом. Джей-Си втянул голову в плечи. Решено: он дойдет до опушки, осмотрится для виду, вернется и засадит ей в зад.
Да, хочет она того или нет, засадит. В конце концов, он тут морозит себе яйца ради нее, придется и ей для него постараться. Баш на баш.
Он дошел до места, где чернели первые стволы деревьев. Это были дубы и буки, их опадавшая по осени листва за бесчисленное множество лет слежалась в толстый ковер перегноя, в котором слегка вязли ноги. Он сделал еще несколько шагов и оказался под ветвями. Звезды померкли, теперь в их слабеньком свете едва вырисовывались очертания. Джей-Си снова оглянулся. Свет, горевший в доме, был еле виден отсюда: маленький желтый прямоугольник. Он описал дугу фонариком. Кроме стволов, голых или заросших мхом, который в электрическом свете казался серым, ничего не было видно.
Он уже хотел было повернуть к дому, как вдруг услышал кашель. Густой, глубокий кашель курильщика в нескольких метрах от себя.
Это было так неожиданно, что Джей-Си чуть не выронил фонарик. Инстинктивно он пригнулся и замер в позе борца сумо, изготовившегося атаковать противника.
— А ну выходите!
Грозного окрика не получилось: голос прозвучал так испуганно, что он сам его не узнал.
Как ни странно, куст дрока метрах в пяти впереди зашевелился, и вышел мужчина. Ростом не выше его самого, но что-то подсказало Джей-Си, что он наверняка много тяжелее. На нем была дурацкая ковбойка в красную и синюю клетку и полотняные рабочие штаны. Выглядел он старым, усталым и очень грязным. Джей-Си немного расслабился. Ничего страшного, всего-навсего какой-то бродяга шляется по лесу.
— Эй, сюда нельзя! Это частные владения! — Джей-Си вновь обрел свой голос и свою привычную уверенность.
В коровьих глазах мужчины выражения было не больше, чем в шарикоподшипниках. Он не реагировал, и Джей-Си шагнул вперед, выпятив грудь. После того, как они с Кати провели неделю в Марракеше, он был убежден, что, как никто, умеет отгонять нищих.
— Если вы сейчас же не уйдете, мне придется вызвать полицию.
На эти слова бродяга хоть как-то среагировал: нагнулся. Порядок, решил Джей-Си, сейчас подберет свою суму и свалит, — но когда мужчина выпрямился, в руке у него было что-то очень похожее на увесистый лом. Очень спокойно он поднял его над головой и обрушил на Джей-Си. Тот от неожиданности сглупил, рефлекторно подняв руку, чтобы защититься, и почувствовал, как ломаются кости предплечья. Он хотел закричать, но не смог издать ни звука, кроме удивленного «А!». Бродяга поднял лом и ударил снова.
