Книга Прогрессор каменного века. Книга 1. Провалившийся в прошлое - Александр Абердин

С первой сосной Митяй возился полчаса, пока дерево не рухнуло на землю вершиной к машине. Немного передохнув, он направился к верхушке и быстро не только её обкарнал, но и заскладировал в сторонке излишки, чтобы не мешались под ногами, порезав все ветки на небольшие куски, которые мог поднять без особой натуги. После обрезки комля на пологом склоне холма остался лежать ровный «карандаш», длиной почти в двадцать пять метров. В нём было под три тонны веса. Чтобы не насиловать Шишигу, к которой стал относиться как к живому существу и даже сделал это шоферское прозвище своего легендарного автомобиля, и не его одного, именем собственным, Митяй перепилил бревно на три части, зацепил то, что потяжелее, тросом, завёл двигатель и без особого напряга вытащил лебёдкой к тому месту, где решил построить просторный и прочный сарай. До вечера он сумел свалить, очистить от сучьев, вытащить наверх и распилить на брёвна длиной в восемь метров ещё четыре сосны, отчего ухайдакался в хлам. Сил у Митяя хватило только на то, чтобы нагреть два ведра воды, искупаться и поужинать, после чего он сразу же завалился спать.

На четвёртый день своего пребывания в каменном веке он свалил ещё пять сосен, затем, на пятый, уже семь. Только на шестой день он выпилил бензопилой из комля самой большой сосны толстенную доску длиной в пять метров и шириной в семьдесят сантиметров. Остругав её электрорубанком, Митяй в полдень, незадолго до обеда, вырезал дату своего появления здесь – понедельник, двадцать пятое июня, вот только вместо года он вырезал стамеской четыре ноля и потом прибавил, через запятую, ещё шесть прожитых им в далёком прошлом дней. Разобравшись с календарём, он принялся пилить самые толстые брёвна на доски, пусть грубые, толщиной в пять-шесть сантиметров, зато прочные, и всего за пять дней построил без единого гвоздя, используя для соединения досок деревянные штифты, отверстия для которых он сверлил здоровенной электродрелью с толстым сверлом, может быть и неказистый, но зато просторный и прочный односкатный сарай под склад, навес под мастерскую и большой верстак, после чего наконец собрал мотоцикл, приделал к нему волокушу и перетаскал в сарай весь драгоценный хабар. Наконец Митяй мог спать в будке совершенно спокойно. Сосны он напилил с большим запасом, и теперь ему требовалось дерево попрочнее. Поэтому, как только с сараем всё было ясно, хорошенько выспавшись, он после сугубо рыбного завтрака сел в машину и отправился в большой лес, до которого от холма было километра четыре. Ближе к его новому месту жительства росли высоченные сосны, но за ними начинался смешанный лес.

Митяй поехал вдоль Тухи, от неё до леса было с полкилометра, и вскоре высмотрел рядом с опушкой высокий стройный дуб. Менее чем через час дуб лежал на земле, и Ботаник распилил его сначала на брёвна длиной в четыре метра, затем на широкие доски толщиной в пятнадцать сантиметров и в три захода перевёз твёрдую древесину в столярку.

Прекрасно зная, что копать землянку будет адовой работой, он решил упростить себе задачу. На следующий день, доев последние, почти засохшие мамкины пироги, добавив к ним форель, он закатил Ижика, хотя и меньшего по размерам, чем Шишига, но зато старшего по возрасту, под навес и принялся мастерить себе средства малой механизации, а именно – прочный дубовый плуг, чтобы рыхлить землю с помощью мотоцикла. С малыми оборотами Ижика и отличным крутящим моментом, да ещё переставив звёздочки и понизив обороты, это будет несложно, главное, конечно, не переусердствовать. Пахал же на нём в молодости его батя участок земли, самовольно прирезанный к даче, и ничего, мотоцикл остался жив. Митяй лишь пожалел, что не взял с собой ещё и универсальный мотоблок с кучей навесного инструмента, но он ему в горах и на фиг не был нужен, зато здесь точно пригодился бы. Всенепременно пригодился бы, но, увы, это чудо китайской техники осталось в двадцать первом веке и теперь радостно хихикало.

Помимо дубового плуга-рыхлытеля, лемех которого он оббил трёхмиллиметровым железом от мангала, Митяй изготовил ещё и метровой ширины лопату, чтобы превратить Ижика ещё и в мини-бульдозер, для чего сколотил прочный ящик. Нагруженный камнями, он значительно усиливал сцепление заднего колеса с почвой. Ещё он изготовил из сосновых досок вместительную тележку, чтобы вывозить плодородную почву туда, где удобнее всего будет впоследствии разбить огород и вспахать и засадить поле.

Через три дня, закончив столярничать, Митяй, вбив колышки, завёл мотоцикл и проложил первую борозду глубиной всего в двадцать пять сантиметров. Уже через полтора часа он взрыхлил весь участок и навесил на Ижика лопату. До обеда он сделал два прохода. К вечеру, углубившись более чем на метр, он дошел до коренных пород, и те его не очень-то обрадовали, хотя и не испугали до смерти. Вот тут-то Митяй впервые взялся за лопату. Под слоем дёрна и земли толщиной всего сантиметров в шестьдесят, к которому он отнёсся очень бережно, находился полуметровый слой слежавшегося вулканического пепла. С ним он разобрался играючи и даже обрадовался – удобрение, зато ниже лежал растрескавшийся известняк, пересыпанный пеплом же и ещё глиной. Однако пусть всего и по десять сантиметров, но плугоцикл брал и известняк, хотя в некоторых местах Митяю пришлось здорово помахать киркой и постучать ломом. Руки у него и раньше были крепкими и мозолистыми, рукавиц он, помня наставление деда «в штанах не траханье, в рукавицах не работа», не признавал, а потому, хотя и помучил руки на славу, своего всё же добился – выкопал под землянку яму глубиной с одной стороны в два метра, с другой – в полтора, шириной в восемь и длиной в семнадцать метров, если считать в чистоте, без съезда в неё и выезда. Гандобить себе на зиму каморку он счёл делом постыдным.

Когда Митяй покончил с этой работой, то, нисколько не надеясь на милость небес, хотя за всё это время дождя не выпало ни капли, в хорошем темпе выкопал вручную два прохода в будущую землянку и принялся самым энергичным образом подтаскивать Шишигой брёвна к столярке. В ней он распускал самые толстые из них на брусья сечением в двадцать пять сантиметров и попутно возводил остов высокой землянки. Как и при строительстве сарая, он не пускал в ход гвозди, обходясь одними только дубовыми штифтами. Их он пилил квадратными, с несколько большим сечением, чем диаметр просверленного мощной строительной дрелью отверстия.

Изготовив каркас, Митяй первым делом накрыл его односкатной крышей, настелив её в две толстенные доски, чтобы не было щелей, да ещё и положил между ними два сантиметра глиняного раствора, благо глины вокруг хватало. Затем он принялся обвешивать каркас землянки с внешней стороны выровненным под стыки толстым горбылём на штифтах, подпирая его камнями, и одновременно обшивать досками изнутри, заполняя пустое пространство смесью сухой глины и крупных, влажных, приятно пахнущих смолой опилок. Горбыль он старался делать потолще, и когда поднял обшивку на уровень земли, то стал поднимать стены уже из одного только мощнейшего бруса полуметрового сечения.

Чтобы не родить от натуги ежа иголками вперёд, Митяй соорудил мощный дубовый козелок высотой в четыре метра, на салазках и с лестницей, так что он поднимал брусья не вручную, а лебёдкой, просверливая в них дырки. Их он тоже ставил на штифты, и только с самыми верхними ему пришлось помучиться. Вкалывал при этом Митяй по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, но не останавливался, прекрасно понимая, что землянку ему нужно соорудить как можно быстрее, а то мало ли что может случиться. Вроде бы неказистые и незамысловатые, но средства малой механизации, особенно подъёмный козелок, его здорово выручили, и к концу июля он вчерне завершил строительство землянки. Навесив толстенные дубовые двери, он оснастил их изнутри мощными засовами. На землянку не пошло почти ничего из того, что он привёз с собой в это чёртово, жутко далёкое прошлое. Ничего, кроме четырёх прочных амбарных навесов, что пошли на двери, да двух десятков гвоздей. Зато землянка у него вышла знатная, трёхкомнатная, с прихожей, с деревянными полами, правда, из сырого леса, так что босиком по ним не очень-то походишь. Ну, лес рано или поздно высохнет, после чего полы можно будет и фугануть.