Книга Спутники Волкодава. Путь Эвриха - Павел Молитвин

— Наши. Для этого поединка Нибунэ специально послабее борцов подобрал. Сразу видно. Но кто бы ни победил в этом состязании, не послушавшись меня, ты всех нас превратишь в побежденных. Смазливенькая жена, сама того не ведая, принесет нам множество неприятностей, тогда как, посватавшись к сводной сестре Тамгана, ты поступишь мудро и…

— Отдать Тамгану такую красавицу ты называешь мудрым поступком? Почему бы нам тогда вообще не раздать все свое добро, стада, юрты, шатры и табуны и не попросить надеть на нас колодки рабов? Оказать нам такую услугу желающие найдутся… Ой-е! Наши в самом деле победили!

— Хак-ка! Кодай! Хамабас-хак! Хак-ка! — ревели соплеменники Фукукана, и сам он не мог сдержать радостной улыбки.

— Мы уже говорили с тобой о том, что когда-нибудь степняки вынуждены будут подрезать крылья заморским соколам, — терпеливо внушал Буршас молодому нангу. — Но для этого всем трем племенам надобно объединиться. А что лучше кровных уз свяжет трех нангов? Уступи Тайтэки Тамгану, и он охотно отдаст тебе в жены свою сводную сестру Хаккари, да еще и немало голов скота на радостях выделит в качестве приданого. Тогда, хочешь не хочешь, придется вам поддерживать друг друга, силы наши утроятся, и, как знать, не сольются ли со временем три небольших племени в одно, не сожмутся ли пальцы в кулак, способный сокрушить любого врага? Ты ведь знаешь, в центре Вечной Степи набирает силы новый нанг нангов. Если хотя бы половина того, что рассказывают о нем — правда, ему ничего не стоит проглотить по отдельности майганов, кокуров и хамбасов. Но коли мы объединимся…

— Буршас, ты видел сводную сестру Тамгана? — раздраженно вопросил Фукукан. — Ей еще не исполнилось двенадцати лет! Что я буду делать с этой смуглой пигалицей? Ей в куклы играть надобно, а не с мужчиной ложе делить! Сделай милость, дай на поединок посмотреть!

— Не дам, Фукукан-нанг! Кокуры победят, но сейчас это тебя заботить не должно. Ты о другом поразмысли: блажи своей в жертву собираешься принести благо трех племен! Одумайся! В кои-то веки позволяет тебе Великий Дух объединить разъединенное, показать широту души, о которой благодарные потомки твои будут песни слагать!

— Я не любитель слушать улигэры. Что мне до старинных сказаний, половина которых — выдумка бродячих улигэрчи. А благодарное потомство у меня может и не появиться, если я возьму в жены Хаккари. Эта узкобедрая и мышонка выносить не сможет, а мне нужны крепкие сыновья. Не говоря уж о том, что Кари мне просто не нравится. Тебе же придется не меньше года меня тыктаем откармливать, прежде чем я буду готов возлечь с ней!

— Тыктая в степи много, на твой век хватит, — продолжал упорствовать Буршас, поглаживая перекинутую через плечо седенькую косичку, выбившуюся из-под остроконечной шапочки. — Да и Кари со временем войдет в тело. Дай срок, вылупится из куколки бабочка!

— Скорее уж головастик превратится в лягушку, — отмахнулся Фукукан, внимательно наблюдая за окончанием третьего поединка.

Буршас предсказал его исход так же верно, как и двух предыдущих. Теперь победившие в первом круге состязаний должны были мериться силами между собой, но от разговора с настырным советчиком у Фукукана пропала всякая охота наблюдать за борцами. Отыскав глазами Тайтэки, которая вместе с другими девушками возлагала венки из осенних цветов на головы победивших борцов-соплеменников, он некоторое время любовался ее ладной фигурой, а потом оборотился к Бур-шасу:

— Ты мудрый человек, и каждое слово твое — золото. Прав ты и на этот раз: ни одна девка не стоит того, чтобы ради нее жертвовать интересами племени. Однако породнившись с Нибунэ, я заключу союз с майганами и получу жену, которая украсит мой шатер. А взяв в жены замухрышку Кари, сделаюсь посмешищем для всех трех племен. Собственными руками отдам красавицу Тайтэки Тамгану и помогу ему породниться с майганами. Надо мне это? Про союз племен ты хорошо говоришь, но доброго ждать — состариться, а с худым жить — не помолодеть. С Нибунэ я как-нибудь сговорюсь, с Тамганом же поладить только Великому Духу под силу. Да, к слову сказать, не слишком-то денит он свою сводную сестру, а Нибунэ в дочери души не чает.

Буршас кивнул. Возражения вертелись у него на языке, но сейчас Фукукан повторял слова старейшин родов, согласившихся послать сватов к Нибунэ. И если уж молодой нанг готов приводить доводы старцев, которые, по его мнению, давно выжили из ума и не видят дальше собственного носа, значит, всякие уговоры и убеждения бесполезны. Фукукан умеет выслушать добрый совет, но способен и на своем настоять, сделав вид, что не замечает того, чего видеть ему не хочется. Остается надеяться, что у Нибунэ достанет дальновидности отказать сватам хамбасов и провозгласить мужем дочери Тамгана. Родительская любовь, однако, ослепляет так же, как и любая другая, и в глубине души Буршас не верил, что нанг майганов выберет в мужья для Тайтэки сумрачного сорокалетнего нанга кокуров и отвергнет веселого, жизнерадостного Фукукана.

Он покосился в сторону неподвижного всадника, хмуро взиравшего на поединок борцов, и ощутил холодок в сердце. Тамган не из тех людей, которые легко отступают от намеченной цели, и, если Тайтэки очаровала его так же, как и Фукукана, женитьба на ней принесет молодому нангу больше неприятностей, чем радости. Впрочем, говорить об этом, значит, еще больше раззадоривать бесстрашного вождя хамбасов…

— Когда ты велишь посылать сватов к Нибунэ? Ожидавший возражений Фукукан взглянул на Бур-шаса с удивлением, но вопросов задавать не стал:

— Сразу после скачек, если они закончатся засветло.

* * *

Мудрые люди говорят: счастливый приносит радость, а несчастный — горе. Тамган был хорошим нангом, но несчастным человеком, и это явилось одной из причин, по которой Тайтэки упросила отца не отдавать ее ему в жены. Фукукан же, по словам старейшин, родился с арканом удачи в руках. Он был молод и хорош собой. Как положено сыну Вечной Степи, невысок ростом, в меру раскос, в меру скуласт и в меру кривоног. Заботы еще не убелили сединой его черную шелковистую косу, лоб не исчертили морщины, и когда сваты хамбасов пожаловали после скачек в шатер Нибунэ, Тайтэки не колеблясь сказала отцу, что лучшего мужа ей в жизни не сыскать.

Нибунэ не считал поспешность добродетелью и отложил решение до следующего утра. Он был уверен, что слух о сватовстве Фукукана достигнет ушей нанга кокуров и, сознавая всю тщетность своих ожиданий, надеялся все же, что дочь, пусть и без особой охоты, согласится выйти замуж за Тамгана.

Надеждам этим не суждено было сбыться, хотя сваты кокуров еще до полудня посетили шатер Нибунэ, принесли с собой щедрые дары и выхваливали своего нанга так, будто он был сыном Великого Духа. К сожалению, речи их не произвели на Тайтэки должного впечатления. Будучи девицей рассудительной, она предпочитала верить больше собственным глазам, чем чужим словам, и, дождавшись ухода кокуров, прямо заявила отцу, что беркута от грифа-стервятника отличить сумеет…

Слова эти невольно вспомнились Тайтэки, когда шедшая за ней девушка тихонько вскрикнула и, остановившись, указала на выступившего из-за Каменного Меча мужчину, закутанного в темный плащ, отороченный волчьим мехом. Узнать Тамгана было нетрудно: высокого роста, широкоплечий, с изрезанным ранними морщинами лицом, он казался старше своих лет и выглядел столь угрожающе, что девушки-невесты, которым надлежало пройти обряд Полуночного очищения на вершине Кургана Предков, оборвав ритуальную песнь, сбились в кучу, как перепуганные овцы. Послышавшийся было ропот стих, едва Тамган подошел к ним и промолвил повелительным голосом: