Книга Бунт при Бетельгейзе - Евгений Гаркушев

— Зачем же? — усмехнулась мадам Свенсон. — Не буду портить товарный вид. Ты будешь на меня работать.

— Работать? — поразился Эдик, который за свои двадцать пять лет не провел ни одного дня в созидательном труде, зарабатывая себе на жизнь исключительно аферами. — Картошку тебе чистить, что ли?! Или починить чего надо? А, может, ты хочешь устроить меня охранником в свое заведение?

Перед мысленным взором Цитруса пронеслись соблазнительнейшие картинки. Он охраняет девушек и, конечно, пользуется их благосклонностью. Вот только посетители… С ними, наверное, придется иногда драться. А если придет какой-нибудь громила Иванова, с пудовыми кулаками и тяжелой челюстью? Станет угрожающе шевелить ею! Нет, всё-таки, охранник — не слишком хорошая работа. Во всяком случае, ему, с его телосложением и душевной организацией, она явно не подходит.

— Охранять заведение?! Нет, нет… — Роза нехорошо улыбнулась, обнажив золотую фиксу. — Твоя работа будет интереснее и приятнее. Я хочу предложить тебе очень легкий труд…

Выражение лица мадам сделалось настолько многообещающе пугающим, что Эдик едва не кинулся в позорное бегство. Сдержался только потому, что понимал — любое резкое движение, и колотушка будет пущена в ход.

— Ты хочешь сделать меня проститутом?! — прошептал догадливый Цитрус.

— Чем плоха подобная работа для такого негодяя и обманщика, как ты? К тому же, я не дам тебя в обиду злым дядям, мой сладенький! Годика за три-четыре расплатишься со всеми долгами… Черт возьми, да у меня просто очередь из бородавчатских дамочек стоит — никто не хочет их обслуживать! Вот ты ими и займешься.

— Я?!

— Да, ты, именно ты!

— Никогда! — выкрикнул Эдик.

Лицо Розы вытянулось. Губы сошлись в узкую складку над массивным подбородком.

— Ах, вот как, — проговорила она, — ну, что ж. В таком случае… — И картинно занесла колотушку над головой.

— Не надо! — Цитрус попятился. — Я всё отдам. Полиция… Полиция! — взвизгнул он, осознав, что привлечь внимание общественности — его единственная возможность уцелеть в передряге. — Помогите-е-е!

Крик его одиноко разнесся по пустынному кварталу. Роза совершила прыжок, достойный лучших участников Больших межгалактических игр, и ударила. Эдик закрылся левой рукой, и колотушка врезалась в кисть. Рука взорвалась болью. А Кухарка уже совершила новый выпад — стремительный и сильный. Эдик каким-то чудом успел убрать из-под удара голову, иначе колотушка попала бы точно в висок, развернулся и кинулся бежать зигзагами — опасался меткого броска. Роза ревела сзади, как неисправная пожарная сирена. Интуиция, которая не раз выручала Цитруса из беды, подсказала ему, что он сейчас погибнет, если срочно не предпримет что-нибудь.

Эдик рухнул на асфальт, отбив колени. Как раз вовремя. Колотушка просвистела над его головой и врезалась в витрину магазина «Межпланетный охотник». Стекло со звоном раскололось и осыпалось. Почти свихнувшийся от боли в сломанной левой конечности, Цитрус схватил первое, что попалось под руку, — большой черный бумеранг для охоты на птиц планеты Австралион. Эдик развернулся всем телом. Топоча, с грохотом, достойным сталелитейного пресса, Кухарка Роза неслась вдоль улицы, выдернув из секретного кармана и выставив перед собой громадный кухонный тесак. Цитрус изо всех сил метнул свое оружие. Бумеранг, вращаясь, понесся к мамаше. Фа-фа-фа-фа-фа. Пролетел мимо ее массивной фигуры, поднялся выше и, описав дугу, полетел обратно к Эдику.

— Ой, — вскрикнул тот. Отпрыгнул назад, споткнулся о разбитую витрину и ввалился внутрь, рухнув спиной на осколки стекла. Не поранился только чудом. Перевернулся на живот и на четвереньках пополз внутрь темного магазина.

По случаю выходного дня хозяева отсутствовали. Кухарка вломилась в магазин следом за Цитрусом. Тот сдернул со стойки и метнул в даму пару тонких копий. Одно вонзилось в покрытие пола, не долетев пары метров. Другое она отбила ножом, разрубив пополам. И снова понеслась вперед, несокрушимая, грозная, как буйство стихии.

Эдик успел схватить массивный электрошокер для охоты на слоноподобных существ с Целесты-4. Батареи, понятное дело, отсутствовали. Кухарка попыталась ударить его ножом в живот. Он встретил лезвие основанием электрошокера. Дзынь. Бамс. Дзынь. Удары посыпались на Эдика, словно из машины, стреляющей теннисными мячиками. Он едва успевал отражать выпады, не отводя взгляда от белеющего во мраке лица Розы. В темноте на нем пылали только глаза — злые и невыразительные, словно две красные пуговицы. Продолжая отбиваться, он отступал, предчувствуя скорый конец. Стоит ему упереться в стену, и она его достанет ножом.

Вдалеке вдруг взвыли полицейские сирены. Для Цитруса забрезжил смутный свет надежды на спасение.

«Молодец владелец, — подумал он, — поставил сигнализацию!» И тут же лишился последнего оплота обороны. Электрошокер после особенно сильного удара мясницкого тесака раскололся надвое. В отчаянии Эдик прикрыл живот сломанной рукой, согнулся пополам. И Кухарка всадила острие ножа прямо в больную кисть. Цитрус заорал благим матом, подхватил лежащий под прилавком капкан — не иначе, медвежий, — и запустил им в свою мучительницу. Капкан ударился о свирепое лицо, пластиковые челюсти клацнули, чавкнули. Послышался тошнотворный хруст. Массивное тело покачнулось… Еще раз. Ноги Розы подкосились, и она без звука завалилась назад.

— Я… я… я… — заговорил Эдвард. — Я что, убил ее… да?!

Он поднял к глазам искалеченную ладонь. Нож сидел в ней по самую рукоятку, пробив кисть насквозь. Рассмотрев, что произошло с его рукой, Цитрус почувствовал себя очень нехорошо и сполз на пол в глубоком обмороке…

В себя Цитрус пришел не в разгромленном магазине, а в каком-то светлом помещении. Открыл глаза и увидел двух полицейских и человека в белом халате.

— Вы нас слышите, обвиняемый? — строго осведомился человек в белом халате. — Можете говорить?

— Говорить… Говорить — да, это я всегда могу… Вы доктор? — с надеждой спросил Эдик. Рука сильно болела, но была забинтована — первую помощь ему всё же оказали.

— Нет, я прокурор, — покачал головой человек в белом халате. — Врачей мы попросили на некоторое время удалиться. Нам нужно снять с вас показания. Потому что речь идет о преступлении против человечности.

Эдвард откинулся на подушку и завращал глазами, делая вид, что ему совсем плохо. Так оно, в общем-то, и было. К тому же не мешало осмотреться.

— Действительно, Роза совершила страшное преступление против человечности и человечества, напав на меня, — вздохнул он. — Но, мне кажется, вы назвали меня обвиняемым?

— Так и есть, — кивнул прокурор. — Пока что в преступлении обвиняетесь только вы.

Комната была небольшой. Стены выкрашены в небесно-голубой цвет, потолок белый, светодиоды хитро спрятаны — и не заметишь. Мебели почти нет — кровать, на которой он лежал, шкаф и несколько стульев. Копы и прокурор в белом халате стояли над ним. Как медицинский консилиум над важным пациентом. Интересно, а зачем прокурору понадобился белый халат? Если для соблюдения больничного режима, то почему полицейские в форме? Что она у них, стерильная, что ли?