Книга Свидание с Богом - Андрей Ливадный

Магнитные маркеры на стенах едва угадывались. Он прошел мимо парковочных ангаров, десантного накопителя, боевых складов и остановился напротив тех ворот, что полустертая магнитная метка обозначала как «ремонтный док».

Выдвинув контактный щуп, Охотник повторил операцию с замком, и массивные ворота начали открываться.

Зрелище, представшее его немигающему оку, совершенно не соответствовало той информации о данном помещении, что хранила в себе его долгосрочная память.

Все ремонтное оборудование отсутствовало, по полу тянулись ряды кронштейнов, будто тут совсем недавно возвышались стеллажи для контейнеров, раздвижные плиты смотровых ям были наглухо заварены, и по ним тоже шли цепочки крепежных приспособлений.

Сказать, что многотонный робот был озадачен, — значит не сказать ничего. Некоторые аксиомы были очень четко прописаны в его памяти. Любой транспорт класса «Небулонг» являлся базовым кораблем, на борту которого он просто обязан был обнаружить ремонтное оборудование, резервные боекомплекты, места подзарядки и т. д.

Откуда же он мог знать, что вот уже две сотни лет, как этот корабль использовался не по своему прямому предназначению, а для коротких каботажных рейсов внутри системы Кьюига, с вполне мирным грузом на борту. Все старое оборудование «Небулонга» было демонтировано и выкинуто вон, чтобы освободить как можно больше места для полезного груза…

Постояв некоторое время у порога пустого отсека, Охотник развернулся и тяжело зашагал в сторону ходовой рубки, сотрясая обшивку корабля своей тяжелой поступью и наполняя тишину раненым визгом поврежденных сервомоторов.

* * *

У Джона Шеборта было только одно намерение — бежать.

По данным ему инструкциям он должен был погасить реактор «Небулонга», дезактивировать все его системы и раскидать по пустым отсекам кое-какое военное имущество прошлых лет, чтобы полностью фальсифицировать обстановку, создав впечатление, будто корабль болтается подле станции с самой войны.

Нетрудно догадаться, что думал Джон по поводу данных ему инструкций с того момента, как дикий страх вымел его из ходовой рубки и погнал к скафандровому отсеку.

Единственной мыслью, которая сумела угнездиться в его мозгу, была настойчивая потребность бежать отсюда, оставив как можно больше пустоты между собой и этим сумасшедшим местом. Джон не сомневался, что воткнувшийся своим носом в обшивку станции «Небулонг» и без дополнительной маскировки производит хорошее впечатление. Ну а если на нем когда-нибудь ко всему прочему взорвется реактор — ну что ж, тогда и осматривать будет нечего.

Хотелось бы ему взглянуть на того психа, который полезет на эту станцию в поисках списанного в утиль старого военного транспорта.

Ребята из нанявшей его фирмы явно страдали манией преследования. Такие места, как это, попросту противопоказаны любому здравомыслящему человеку, а члены комиссии по утилизации списанных космических объектов наверняка были дородными, представительными господами, при галстуках, белых манжетах и четко выпирающих выпуклостях благополучных животов, такие не ползают по свалкам времен войны в поисках компромата на захудалую фирму…

«Черт с ним, с реактором…» — здраво рассудил Джон, набирая полные руки разного военного хлама, который припасли для него работодатели, заботливо упаковав это дерьмо в несколько пластиковых ящиков.

«Сейчас расшвыряю по пути и делаю отсюда ноги!..» — С такой мыслью Джон, уже облаченный в скафандр, выскочил в магистральный коридор «Небулонга» и обомлел.

Прямо на него, приволакивая поврежденный ступоход, двигался тот самый «Фалангер»…

Джон хотел закричать, но не смог. Бежать — подкосились ноги. В итоге он остался стоять разинув рот прямо посреди коридора, удерживая на вытянутых руках груду различной амуниции времен прошлой войны.

«Фалангер» тоже остановился как вкопанный, вперившись в парализованного ужасом человека немигающим взглядом своей единственной видеокамеры.

Неизвестно, кто из них был шокирован больше — Охотник или Джон Шеборт…

Естественно, каждому участнику этой немой сцены казалось, что больший ужас и смятение испытывает он.

Процессор «Фалангера» в течение нескольких наносекунд задействовал всю свою мощность — такое с машиной не случалось уже давно, обычно для решения внезапно возникающих задач ему с лихвой хватало и половины ресурсов математического быстродействия.

Только не в этот раз.

Электронный мозг робота с сумасшедшей скоростью перебирал свои базы данных, требуя активации все более и более глубоких участков собственной памяти.

ЧЕЛОВЕК… ДВУНОГОЕ ПРЯМОХОДЯЩЕЕ… СОЗДАТЕЛЬ… РАЗРАБОТЧИК… ИСТОЧНИК ИНСТРУКЦИЙ… КОМАНДИР… ВРАГ… БОГ…

БОГ…

По мнению логического сопроцессора, данный термин более всего отражал свойства человека по отношению к созданной им машине.

Еще десять секунд потребовалось «Фалангеру», чтобы востребовать всю доступную информацию относительно понятия «БОГ», которая на протяжении всего времени его существования лежала балластным грузом, занимая небольшой кусочек от общего объема памяти. Эта информация понадобилась ему впервые.

Разумеется, только что сошедший с фабричного конвейера «Фалангер» никогда бы не обозначил человека таким термином. Для новоиспеченной машины Джон Шеборт, застывший с отвисшей челюстью посреди коридора старого космического транспорта, расценивался бы в лучшем случае, исходя из критерия оценки «Свой—Чужой», но боевой робот с помятым ступоходом вышел из фабричных ворот более трехсот лет назад. За его плечами лежал труднейший опыт автономного выживания в условиях заброшенной космической станции, и, собственно, выжил он только благодаря тому, что уже не один раз переступил пресловутый «Порог Бейцеля». Он был Охотником, членом самоорганизовавшегося анклава машин уровня «С», и для него Джон Шеборт ассоциировался с понятием «БОГ».

Тот, кто создал все сущее. И его, и станцию, и кронгов, и даже этих ходячих недоносков с длинными носами — лазерных излучателей.

Логично, не правда ли?

Для несчастного Шеборта вывод «Фалангера» вовсе не был столь очевиден.

Он боялся этой машины до спазматической тошноты. Он не знал, что ему делать, куда деваться на открытом пространстве широкого магистрального коридора.

Он вообще больше не воспринимал зыбкой границы между реальностью и дикими, сводящими с ума галлюцинациями.

«Если это просто глюк его воспаленной алкоголем психики, то пусть он исчезнет навсегда, немедленно…» Мысленные мольбы Джона не были услышаны, хотя, наверное, впервые в жизни он просил настолько горячо и искренне, что сам поверил в собственную мольбу…

«Это всего лишь мираж, наваждение…»

— Изыди! — дико прошептал он, делая неуверенный шаг вперед.

Из брони робота со щелчком выскочил какой-то шипастый сенсор.