Книга Вечная ночь - Клаудия Грэй

— Патрис? Это я, Кортни. — Девочка постучалась в дверь и тутже распахнула ее. Очевидно, она не сомневалась в том, что ей будут рады. Онабыла еще красивее Патрис, с белокурыми волосами, доходившими ей до талии, икапризно выпяченными губками. Я видела такие только в телевизионных шоу устарлеток, которые могли позволить себе накачать губы коллагеном. Форменнаяклетчатая юбка в складку, неуклюже болтавшаяся на мне, на этой девочке сиделавеликолепно, подчеркивая красоту ее длинных ног. — О, твоя комната гораздолучше моей! Мне ужасно нравится!

Вообще-то, все комнаты почти не отличались друг от друга:спальня, достаточно большая для двоих, с белыми металлическими кроватями ирезными деревянными комодами возле каждой. За окном виднелось дерево, но ничегоособенного в нашей комнате я что-то не заметила.

И тут до меня дошло.

— Мы в самом деле ближе к ванным комнатам, — ляпнула я.

Кортни и Патрис уставились на меня так, словно я сказалачто-то неприличное. Они что, настолько утонченные, что не пользуются ванной?

Смутившись, я все-таки решилась продолжить:

— Мне никогда не приходилось... мм... делить ванную комнатус кем-то еще. В смысле, с родителями-то конечно, но не с... Похоже, здесь насбудет двенадцать человек на одну ванную?

Сейчас им следовало согласиться со мной и начать жаловаться,но вместо этого Кортни с любопытством продолжала меня рассматривать. Вероятно,ее любопытство было вполне оправданно, но я предпочла бы, чтобы она хотьчто-нибудь сказала. Взгляд прищуренных глаз был исполнен угрозы, причем кудаболее весомой, чем обычно у незнакомых людей.

— Сегодня вечером мы намерены собраться на свежем воздухе, —сказала она, обращаясь к Патрис, не ко мне. — Чтобы перекусить. Можно назватьэто пикником.

Предполагалось, что учащиеся в «Вечной ночи» будут питатьсяв своих комнатах. Это преподносилось как «традиция» — так здесь обстояли дела встародавние времена, когда еще не изобрели кафетерии. Родителям разрешалосьприсылать посылки, чтобы пополнить спартанский набор бакалейных продуктов,предоставляемых еженедельно. А это значило, что мне придется научиться готовитьв маленькой микроволновке, которую купили мне мама с папой. Очевидно, такиежитейские проблемы ничуть не волновали Патрис.

— Похоже, это будет забавно. Как ты думаешь, Бьянка?

Кортни метнула на нее предостерегающий взгляд: видимо,приглашение касалось не всех.

— Прошу прощения, — ответила я, — меня ждет ужин с родителями.Но все равно спасибо.

Пухлые губки Кортни насмешливо изогнулись и стали выглядетьпросто омерзительно.

— Ты все еще хочешь держаться поближе к мамочке и папочке?Может, они тебя до сих пор из бутылочки кормят?

— Кортни, — упрекнула ее Патрис, но я-то видела, что ей тожесмешно.

— Сходим посмотрим комнату Гвен. — Кортни потянула Патрис кдвери. — Темная и мрачная. Гвен ругается, говорит, что с таким же успехом еемогли поселить в подвале.

Они ушли, и тоненькая ниточка, едва протянувшаяся между мнойи Патрис, тут же порвалась. Их смех эхом отдавался по коридору. С пылающимищеками я выскочила из своей новой комнаты, пронеслась по спальному этажу ивзлетела вверх по лестнице, ища убежища в родительской квартире.

К моему удивлению, они впустили меня без всякой суеты и дажене поинтересовались, почему я так рано. Совсем наоборот — мама меня крепкообняла, а папа спросил:

— Решила проверить, как мы складываем твои вещи? Тебе,конечно, осталось кое-что упаковать, но начало мы уже положили.

Я была им так благодарна, что чуть не расплакалась, новместо этого просто прошла в свою комнату в поисках тишины и покоя. В шкафуоставалось только несколько зимних вещей, все остальное родители уже упаковалив папин старый кожаный чемодан. Быстро заглянув в дорожную сумку, я увидела,что там аккуратно сложена моя косметика, заколки, шампуни и прочие мелочиОсновную часть книг я оставляла здесь — их было слишком много, чтобы уместитьна нескольких полочках в школьной спальне. Но самые любимые родители отложили,чтобы я взяла их с собой: «Джен Эйр», «Грозовой перевал», книги по астрономии.Кровать они заправили, а на подушке лежал пакет с мелочами, предназначеннымидля того, чтобы украсить ими стены, вроде открыток от друзей, полученных замного лет, или карт звездного неба, висевших в нашем прежнем доме. Но на стенев этой комнате оказалось кое-что новенькое — думаю, так родители хотели убедитьменя в том, что это тоже мой дом: маленькая репродукция «Поцелуя» ГуставаКлимта в рамочке. Я пришла от нее в восторг в магазине несколько месяцев назад,и они купили ее, чтобы сделать мне сюрприз в первый день в новой школе.

Сначала я просто испытала искреннюю благодарность заподарок, но потом глаз не могла отвести от картины, остро ощутив, что до сихпор ни разу ее по-настоящему не видела. «Поцелуй» был моей любимой картиной. Стого момента, когда мама впервые показала мне свои книги по искусству, я всегдалюбила Климта. Я благоговела перед тем, как он умел позолотить каждую линию игрань, и мне нравилось очарование бледных лиц. Но теперь изображение передомной изменилось. До сих пор я совершенно не обращала внимания на то, как паратянулась друг к другу: мужчина наклонился вперед, словно влекомый какой-тонепреодолимой силой. Женщина запрокинула голову, как в обмороке, будто подчиняясьземному притяжению. Губы мужчины кажутся темными на бледном фоне ее кожи. Асамое красивое в картине — мерцающий задний план — больше не виделся мне чем-тоотдельным от влюбленной пары. Теперь я ощущала его, как насыщенный теплыйтуман, их взаимные чувства, ставшие зримыми и превратившими окружающий мир взолото.

Волосы у мужчины были темнее, чем у Лукаса, но я все равнопыталась представить себе его на этом месте. Щекам стало жарко, они запылали.

Я заставила себя вернуться в настоящее; мне казалось, что язаснула и мне снился сон. Я торопливо пригладила волосы и сделала несколькоглубоких вдохов. Теперь я слышала, как играет «Нитка жемчуга» Гленна Миллера.Джазовая музыка всегда означала, что у папы прекрасное настроение.

Не удержавшись, я улыбнулась. По крайней мере одному из наспонравилась академия «Вечная ночь».

Когда я закончила складывать вещи, время подошло к ужину. Явышла в гостиную, где все еще играла музыка, и увидела, что мама с папойтанцуют и при этом немного дурачатся: папа сжал губы, изображая страсть, а мамаодной рукой придерживает подол своей черной юбки.

Папа сильно крутнул маму и наклонил ее назад. Она, улыбаясь,едва не коснулась головой пола и тут увидела меня.

— Милая, вот и ты! — произнесла она, оставаясь в наклонномположении, но папа поспешно поднял ее. — Все вещи упаковала?

— Да. Спасибо, что помогли мне. И отдельное спасибо закартину — она прекрасна.

Родители улыбнулись друг другу, радуясь, что хоть чем-тосмогли меня порадовать.