Книга Грязные деньги - Анна и Петр Владимирские

Народ двинулся к воротам, и навстречу сразу выбежали парни в пятнистой форме. В руках у них были черные милицейские дубинки. За спинами парней прятался мужчина, по виду большой начальник: очень полный, в дорогой чистенькой одежде, окруженный тремя мужчинами в черном. У мужчин были совершенно равнодушные лица, у каждого в ухе торчал наушник на витом проводке. Это были телохранители. Мужчина вытянул лицо, украшенное острым птичьим носом и тремя подбородками, в сторону возмущенного народа и крикнул:

— Вы не имеете права ничего у нас спрашивать! Документы есть, я покажу их только представителю власти! А это частные владения, и я, директор строительства, требую немедленно их покинуть!

— Какие на фиг частные владения?! — крикнул кто-то из толпы. — Это наш город, земля принадлежит Киевсовету!

Директор хотел что-то ответить, но толпа ринулась внутрь. Раздались крики, мат. Охранники в пятнистом ловко орудовали дубинками, нанося удары по предплечьям и голеням, то есть самым болезненным местам. Некоторых все же удалось схватить и обезоружить. Началась дикая свалка.

Директор испуганно отступил и скрылся за вагончиками на колесах. Телохранители последовали за ним, не вмешиваясь в столкновение. Потом охранников прибыло, и жители домов начали отступать: все-таки большинство из них были женщины или мужчины в пенсионном возрасте. Только давешний Виталий скалой стоял чуть сбоку и отшвыривал очередного пятнистого с дубинкой, как щенка. Но и на стройку войти не пытался. Казалось, он пришел сюда из чувства долга, но толком не знал, что делать. На острие армии наступающих горожан барахтались юристка и гражданский сопротивленец, они что-то кричали и размахивали бумагами, охранники их сдерживали.

— Виталя! — послышался женский голос.

Парень оглянулся. Его беременная жена помахала рукой и устремилась к нему, протискиваясь сквозь толпу.

— Уходи немедленно! С ума сошла! — закричал Виталий.

Воспользовавшись моментом, его толкнули, и он не удержался на ногах, упал. Правда, сразу же вскочил и побежал к жене. Но в ту сторону уже двигалась цепь из пяти пятнистых защитников строительства. Они сцепились локтями и напирали на поредевших нападающих. Все произошло очень быстро. Диану толкнули в живот, она упала, закричала. Закричал, как раненый зверь, Виталий, бросился к ней, нанося по пути жестокие удары, от которых падали, как подкошенные, и чужие, и свои.

— Дианка! — Он подхватил ее на руки. — Как ты?!

— Живот…

— Кто-нибудь, вызовите «скорую»! — заревел Виталий.

Драка прекратилась, люди отступили, образовав полукруг. Потом, покачивая головами, принялись расходиться. Стоявшие на другой стороне улицы милиционеры решили, что можно уже и вмешаться. Несколько человек в форме подошли поближе, остальные что-то озабоченно докладывали по своим рациям.

Виталий держал плачущую Диану и смотрел на людей так, что вокруг него очень быстро образовалось пустое пространство. Наконец подъехала «скорая», и супругов забрали…

Юристка и активист стояли у театра в одиночестве. На них глядели издалека, но пока не подходили.

— Ужасно как все вышло, — вздохнула девушка.

— Не парься, Таня. Вышло как обычно.

— Беременных в живот не бьют! Сережка, как ты можешь быть спокойным?

Он пожал плечами.

— А чего горевать? Из-за этой будущей мамаши возмущение еще больше возрастет, что нам на руку. Ряды наших сторонников увеличатся, волонтеров прибавится…

— Но она же беременна! Что, если…

— Сама виновата. Нечего было переться в толпу.

Таня пихнула его локтем в бок.

— Ты, жестокая скотина!

— Я прагматик. Теперь в прессе поднимется волна, строительство вместе с его охранниками обольют помоями, прокуратура вынуждена будет отреагировать.

— Да, но какой ценой?.. Это безнравственно!

Сергей вздохнул.

— Может быть. Но не мы все это начали, так что не мы отвечаем за цену. Нам объявили войну. Понимаешь ты? Это настоящая гражданская война. И мы обязаны использовать любые методы. Нравственные или не очень. Главное — победить.

— Ты уверен в победе?

— Я не уверен, что мы победим. Они слишком сильны, а нас слишком мало. Но мы можем выиграть хоть несколько сражений. — Он помолчал. — А иначе вообще какой смысл?

В больнице у Дианы начались преждевременные роды. В пять месяцев ребенок не выживает, сказали Виталию врачи, но можно, если все будет хорошо, дорастить его в специальной камере…

Всю ночь Виталий мерил шагами длинный больничный коридор. Не присаживаясь, не выходя в ночной супермаркет, не разговаривая ни с кем. Врачи работали в операционной, с ними поговорить было нельзя. Утром хирург, пошатываясь, вышел и покачал головой. Спасти не удалось. И ребенок, и мать умерли. Какие-то осложнения.

— Мы сделали все, что могли. Примите мои соболезнования…

Виталий перестал дышать. Его лицо побелело, глаза сползлись к переносице. Он застыл, как камень.

— Сестра! Скорее сюда! — закричал хирург…

* * *

Вечером Вера позвонила Андрею.

— Ну что? Когда ты освободишься? Помнишь, мы в кино собирались.

Молчание. Потом он ответил:

— Э… Прости, милая. Не получается. Ну никак, честно. Работы выше крыши. Как раз с одним клиентом закончил, а через полчаса еще подъедут.

Теперь уже Вера замолчала.

— Он неожиданно позвонил, — оправдывался Двинятин. — Это давний знакомый, у него акита-ину, редчайшая порода собак. Таких в Киеве всего несколько. Надо посмотреть, там проблемы…

Вера не хотела говорить все, что об этом думает, по телефону. По телефону такое нельзя. Слишком легко бросить резкое слово и отключиться. Слишком просто, когда не смотришь в глаза.

— Когда ты придешь?

— Верунчик, я не знаю. Как только освобожусь.

Она сдержалась привычным усилием. Слишком привычным.

— Хорошо. Буду ждать. В кино пойду без тебя, извини.

— С кем? — ревниво вскинулся ветеринар.

— Одна, — усмехнулась она.

Снова молчание. Ну? Что же ты не скажешь весело: «Конечно, дорогая, я буду только рад за тебя»? Расстроился? Тоже хотел посмотреть этот фильм? И знаешь, что сам никогда не выберешься. Только со мной. Ну?

— Но как же…

— Прошло две недели, — терпеливо, как малому ребенку, сказала Вера. — Я ждала тебя, ты не мог. Сегодня последний день демонстрации этого фильма.

Он вздохнул.

— А что завтра вечером, Андрюша? Опять работаешь? Хочется гулять, пойти куда-нибудь развлечься. В парках сейчас хорошо, листья опавшие толстым ковром, красиво. Можно тепло одеться и пойти пошуршать… А можно на выставку. Или в гости?..