Книга Лето с чужими - Таити Ямада

Чего разволновался? Другой бы на моем месте так и подумал. Человек улыбнулся, а я отвел глаза. Он мог обидеться.

– Привет, – раздалось рядом со мной.

Я поднял голову – в проходе стоял тот мужчина и смотрел на меня так, будто хотел сказать: пошли отсюда.

– Это вы мне? – Голос у меня дрожал. Нет, правда – очень похож на отца.

Мужчина, не дожидаясь моего ответа, побрел к выходу. Его спина как бы говорила: «Чего сидишь? Пойдем».

Объявили следующий номер.

Я встал и пошел за ним.

Глава 4

Человек стоял посреди опустелого квартала кинотеатров. Когда я вышел, он сказал:

– Не люблю я… вон этого, – и ткнул пальцем в афишу. Из колонок заверещал «вон этот» юморист.

– Я тоже… не очень.

– Точно, – зашагал мужчина. – На гвоздь программы он не тянет.

Мы направлялись к Международной улице.

– Пойдем к нам?

– Что?

– К нам домой.

Он подтянул брюки.

– А можно?

– Конечно. Ну, ты даешь… – Моложе меня лет на десять, а тыкает мне… – Асакуса. Рано смеркается – делать-то нечего. После десяти куда деваться?

Вышли на Международную улицу. Постояли у светофора. Обычная улица. Хотя раньше она казалась мне проспектом. Машин мало.

– Часто приезжаешь?

– Что?

– В Асакуса?

– Иногда.

– А-а.

Мужчина шустро зашагал по переходу. Я – следом, такие люди не нравятся, но расставаться с ним не хотелось. Переходя дорогу, он пошарил в карманах штанов.

– Сигарет вот прикуплю, – обернулся он ко мне. – Дом вон там. Постой тут.

Велев мне дожидаться у перехода, он враскачку направился к Международному театру. Там виднелся автомат с сигаретами. Кинул монеты. В белой хлопковой рубахе без ворота, навыпуск поверх тоже белых и хлопковых брюк. Коротко стриженный, опрятный. Я немного успокоился. Неприятно, если похожий на отца человек оказался бы неряхой.

Мужчина вернулся.

– Видел?

– Что?

– Какую гостиницу отгрохали.

– А-а.

Однако с того места за домами отеля видно не было. Мужчина шагал впереди. Я же с легкостью шел за ним по местам, куда моя нога не ступала с двенадцати лет. Запустелый токийский район, каких немало.

Иду к этому мужчине домой. Самому себе поражаюсь – иду беспрекословно. Был бы пьяный, дело другое. Почему я решился пойти домой к совершенно незнакомому человеку? Естественно, потому, что он похож на отца. Именно поэтому бдительность моя так притупилась? Хорошо, но зачем он ведет меня к себе?

Вряд ли потому, что к старости я стал похож на его умершего сына.

– Пивка, да? – говорит мужчина.

– Что?

– Жарко. Не откажешься от пивка? – Он остановился, пересчитал монеты в руке. На этот раз – у автомата с пивом. – А то у меня в холодильнике последняя банка. Хм, не в коня корм…

– Я куплю.

– Брось мне это. – С грохотом выпала пол-литровая банка. Доставая, он сказал: – Холодная. Прихвати платком, – и протянул мне банку.

– Хорошо. – Кажется, собирается купить еще одну. – Мы выпьем столько?

– Вот это? Шутишь, да? – С таким же грохотом выпала еще одна поллитровка. – В платке держишь?

– Да.

Вторую он понес сам.

– А ты что без платка?

– Не привыкать.

Видать, и впрямь не впервой. Я хотел сказать, что я тоже привычный, но не стал и чему-то обрадовался. Чему – не пойму сам.

Просто мне было интересно идти за человеком, который так важно вышагивал передо мной. Как будто я шел за своим отцом. Такой легкости я не чувствовал в себе очень давно.

«Я – в порядке, а ты держи в платке». Или как он там сказал?

Мне захотелось игриво хлопнуть его по спине.

– Здесь. На втором этаже. Он свернул во двор.

Вот он легко поднимается по внешней лестнице – шагает проворно. Я стараюсь ему подражать.

Вот и второй этаж. Мы дошли до дальней из трех дверей, он крикнул:

– Это я, – и слегка пнул дверь. Я остановился чуть поодаль. Внутри все опять похолодело.

Жена дома. Точно. Кажется, он говорил: «Не в коня корм». Сдается мне, это не его слова, а кого-то другого – скорее всего, супруги. И с этой минуты мне стало очень беспокойно.

Похоже, мне совсем не хочется встречаться с его женой. Возникшая было радость от встречи с похожим на отца человеком обернулась реальностью. Нет, не так. Не только. С одной стороны – тайная надежда, с другой – тайный страх. А в голове одно: «Да ну, не может быть».

– Ты что там застрял? Заходи.

Мужчина зашел в квартиру.

Я оцепенел. В сумраке показалось лицо женщины, она улыбнулась:

– Добро пожаловать.

У меня потемнело в глазах. Невозможно. Что со мной такое? Конечно, это не сон. Настолько все реально, что не может быть сном.

– Ты чего? Эй! – раздался мужской голос.

– Заходи, – сменил его женский. Голос матери. Выходит, женщина, которую я заметил краем глаза, – моя мать? Меня затрясло. Ноги подкосились. На глаза навернулись слезы, и я только смог еле выдавить:

– Ага.

– Ты где там? – высунул голову мужчина.

– Ага.

– Брось скромничать.

И он опять пропал.

– Ага.

Я едва сдерживался, чтобы не уйти. Не хотел уходить, не хотел расставаться с ними. Я собрал в кулак всю силу воли и поборол волнение. Я привык сдерживать себя. Я одинок уже давно.

Остановившись в дверном проеме, я как мог жизнерадостно сказал:

– Извините, что так поздно.

– Ничего, – ответила мама. Она умерла в тридцать пять. Выглядит не старше.

– Хорошее дело – вечер. Садись, – сказал отец.

Старая квартирка – кухня да комната в восемь татами, – но ухоженная. «Какой порядок», – отметил я про себя. И холодильник еще не старый, и термос с подкачкой. О, на стене – календарь офисного здания «Роке». Это не могут быть мои родители.

– Смотри, – сказал мужчина.

– А?

– Радиоуправляемые! Она помешана на моделях.

В углу квартиры на стопке газет стояли три довольно крупные модели машин.

– Эти, что ли? – Я не мог заставить себя посмотреть на женщину.

– Поверишь? В таком возрасте, а играет совсем как ребенок. Четыре или пять штук уже угробила.