Книга Код Вавилона - Уве Шомбург

Аня и Филипп хотели осмотреть Вечный город и мечтали увидеть папу римского. Всю дорогу они только и говорили что о Боге и Вселенной, и Крис наслаждался весельем этих двадцатилетних ребят, когда зазвонил его мобильник.

— Примолкните на минутку, ладно? — Он глянул на номер звонившего и сунул наушник в ухо.

То была Ина. Она хотела в виде исключения уйти домой пораньше, а перед этим обсудить задания для курьеров на следующую неделю. Когда после этого она спросила о погоде, он ее перебил:

— Ина, скажи, для чего ты позвонила.

Она поколебалась, прежде чем ответить.

— Звонил налоговый консультант, — произнесла она наконец. — Он в тревоге за нас. В общем, дела наши плохи. Первые месяцы оказались катастрофическими. Это подтверждается и выписками с нашего счета в банке. Сплошные минусы.

— Я знаю, что дела не блестящи. — В последнее его посещение банк уже грозил ему закрытием кредитной линии, и без того скупой, если в ближайшее время не произойдет положительных сдвигов.

Крис глянул на Филиппа, сидящего на пассажирском сиденье. Молодой путешественник с интересом прислушивался. Их взгляды встретились. Филипп понял и отвернулся.

— Так и должно быть в фазе роста. Сначала приходится инвестировать, прежде чем…

— Перестань, — умоляюще прошептала Ина. — Я тебя предупреждала. Два новых курьера сразу — это много. И с демпинговыми ценами мы хоть и получаем больше заказов, но все равно не имеем никакой прибыли.

Осенью он нанял двух новых курьеров, когда уже не справлялся силами двух своих студентов. Теперь они работали впятером плюс Ина в офисе. Но он просчитался в том, что касалось вербовки клиентов и распределения заказов на пятерых курьеров. Кроме того, были клиенты, которые предпочитали, чтобы их задания выполнял только он. Они видели доказательство исключительного доверия в том, что поручали ему доставить к месту отдыха их отпускную одежду. Малейшее изменение вносило помехи, и Крис просто недооценил чувствительность некоторых клиентов.

Как он ни старался, выкрутиться не получалось. Либо он ехал сам и тогда не мог заниматься поиском новых заказов, либо наоборот.

— Но ведь Граф уже заплатил, ты сама говорила вчера вечером.

Ина молчала, и он уже решил, что связь прервалась.

— Это так, — сказала она наконец. — Зато есть другие потери. Сегодня утром по телефону поступило четыре отказа. Эти клиенты больше не будут давать нам поручения. Самое худшее то, что это были надежные, регулярные заказы.

Крис насторожился. Он заметил в зеркале заднего вида, что юная путешественница смотрит в окно и изо всех сил старается не обращать внимания на его слова.

— Что бы это значило?

Ина нервно засмеялась:

— Это привет из Мюнхена. Должно быть, вчера ночью ты произвел сильное впечатление своим выступлением.

— Шарф? Торговый дом?

— Один отказ — да. Еще два отказа пришли от Шпренгера из Аугсбурга и из филиала здесь, в Кельне. Четвертый отказ — от Кенеманна из Эссена. Ты что, уронил кому-то на ногу кувалду?

— Глупости.

— По крайней мере, такое впечатление, что один шеф подговорил другого — и мы в пролете.

Зарентин выругался.

— Почему ты так думаешь?

— Отказ в сотрудничестве торгового дома поступил от некоей госпожи Ахтернбуш. Она сказала, что звонит по поручению шефа… и что премии тоже не будет, босс якобы сердит. — Ина помолчала. — Что ты там учинил? Опять не утерпел?

— Зачем я вообще ввязался в это дерьмо? — Крис яростно ударил по рулю. — Оставался бы себе нормальным Булем, было бы лучше.

— Что, неприятности?

— Еще какие! — Крис вспомнил, что у него в машине автостопщики, и криво улыбнулся: — Простите. В моем мелком бизнесе возникли некоторые проблемы.

— Но ведь без проблем не бывает, — Филипп серьезно кивнул: — Мои родители держали магазин музыкальных инструментов. Теперь уже не держат.

— Что, прогорели? — спросил Крис.

— Нет, продали. Поживились кое на чем и теперь живут на Майорке, а мне тут хватает на учебу.

— А у вас? — Крис посмотрел на Аню в зеркало заднего вида.

— Мой отец врач, у него собственная практика — урология. На создание этой практики ушли годы. Сейчас дела хуже, чем раньше, но в целом, пожалуй, ничего.

«Хорошие стартовые условия», — подумал Крис. Его-то родители — каменщик и продавщица — осуществили свою мечту о собственном доме, начав с нуля, и чуть было не надорвались, когда мать больше не могла зарабатывать, потому что ей пришлось ухаживать за старыми родителями. Тогда они долгое время ничего не могли себе позволить.

— А вы работали в полиции? — спросил Филипп после паузы.

— Ишь какой любопытный!

— Вы же сами намекнули. Но если это слишком личное, извините!

Они перед этим всю дорогу разговаривали, и Крис уже многое знал о них. Почему бы и ему не ответить откровенностью?

— После реального училища я попал в архивные подвалы участкового суда. Там я должен был кое-чему научится. Образцом для меня был один служащий, который целую вечность готовил выписки из поземельного кадастра и, помимо этого, предавался пьянству. Его жена регулярно изменяла ему с писарями на столах среди бумажных гор.

— Ослепительная перспектива…

— Вот именно. Кошмар. Мне было все равно куда, лишь бы бежать оттуда. Кажется, я не выдержал и трех месяцев. Я поступил на курсы подготовки полицейских, потом в дежурную полицейскую службу, в криминальную полицию. Потом наступил черед отдела убийств — самое дно человеческого существования. Но и там приходилось больше писать, чем ловить убийц. Когда мне исполнилось девятнадцать, я попал в мобильную оперативную команду. И уж там получал удовольствие от приключенческой щекотки — оперативные задания секретной службы требовали самостоятельных и быстрых решений. Командный пункт был иногда слишком далеко.

— И что же там такое приходилось делать? — мягкие черты лица Филиппа напряглись от любопытства.

— Во-первых, слежка. Полный багажник номерных знаков на замену, чтобы не бросаться в глаза, — Крис насмешливо улыбнулся ему. — Разведка под прикрытием. С фальшивыми документами и легендами проникнуть в среду торговцев наркотой, собрать информацию на местах. Следовать за наркокурьерами от польской границы по автобану до Кельна и только там брать. Или месяцами вести наблюдение за инженером, который хочет продать чертежи истребителя и подыскивает, кто больше заплатит.

— Я всегда считал, что опасную работу делает только спецназ.

— Так и я говорил своей жене, чтобы успокоить ее. Но на самом деле это не совсем так. Спецназ вызывают на решающие схватки, для опасных поединков, при захвате заложников. Они всегда действуют командой и всегда хорошо вооружены. Действия мобильных оперативных групп протекают зачастую по-другому: скорее в стадии розыска, зачастую безоружными. В зависимости от задания оказываешься иногда один и без прикрытия — как тайный агент во вражеской стране.