Книга Страж - Роберт Мазелло

Он прижался спиной к двери, крепко держа свой драгоценный груз. «Я дома, наконец-то», — подумал Эзра. Теперь он мог по-настоящему взяться за работу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

После того как Бет быстро приняла душ и ушла на вечеринку в галерею, Картер лежал в кровати и лениво смотрел выпуск местных новостей. Серьезная авария пассажирского автобуса. Бродвейская премьера. Новобрачная, возвратившаяся на Лонг-Айленд из свадебного путешествия, закончившегося какой-то трагедией. Потом Картер проголодался и встал подкрепиться.

В холодильнике его ждала обычная еда: дюжина аккуратно завязанных целлофановых пакетиков со свежими фруктами и овощами, упаковка йогуртов «Данон» (с разными добавками), упаковка из шести бутылочек минеральной воды «Сан-Пелегрино». Большую часть продуктов покупала Бет, а она не признавала ничего нездорового. Только полезная органическая пища. Картер очень старался следовать этой программе питания, но как только случалось так, что Бет за ним не следила, он допускал серьезные отклонения от рациона. И Бет об этом знала.

Через пятнадцать минут Картер уплетал гамбургер с жареной картошкой на Шестой авеню. Насытиться сейчас он мог только жиром и белками. Бет была в галерее, поэтому особой причины возвращаться домой после сытного ужина не было. Вечер выдался ясный и прохладный, но Картеру не терпелось поработать с небольшими окаменелостями, переданными в дар университету. Он должен был их идентифицировать. Окаменелости дожидались ученого в лаборатории, которая располагалась в цокольном этаже здания биологического факультета. Он делил ее с несколькими другими сотрудниками кафедры.

Вход в здание был открыт, но это ничуть не удивило Картера. Его удивило то, что в факультетской лаборатории горел свет. Как правило, по вечерам он мог работать в полном одиночестве. Услышав доносящуюся из динамиков портативного музыкального центра песню Эминема,[7]Картер догадался, кто в столь поздний час трудится в лаборатории.

Он тихо вошел и пару секунд стоял и смотрел на Митчелла. Тот сидел на табурете, низко склонившись над исследуемым материалом, и негромко подпевал. Митчелл был ассистентом, и этот год был для него, что называется, пан или пропал. Или он получал постоянную должность в университете — или нет. На самом деле Картер знал, что шансы у Митчелла невелики. Его работы были недостаточно хороши, его статьи не печатали, а в общении с людьми он отличался способностью, образно выражаясь, «гладить против шерсти». Но Митчелл не отказывался от сверхурочной работы. Хватался за любую возможность в последних попытках сделать себе имя и репутацию. Картеру было искренне жаль его.

— Ты сегодня засиделся, — сказал Картер.

Ассистент подпрыгнул на табурете.

— Ох, я и не слышал, как ты вошел, — ответил Митчелл и поправил съехавшие очки. Длинные черные волосы, всегда такие сальные, что казалось, жира в них хватит на смазку для двигателя, упали ему на лоб. Почему-то он выглядел еще более нервным, чем обычно. — Я думал, ты семинар ведешь по средам.

— Это было в прошлом семестре.

— Почему же ты не дома, со своей красавицей женой?

— Моя красавица жена сегодня вечером работает, — ответил Картер и повесил куртку на крючок двери. — Вот я и решил тоже немного потрудиться.

Митчелл уставился на лежавший перед ним образец, явно не зная, что сказать.

— Над чем работаешь? — поинтересовался Картер, но, подойдя ближе, сам увидел, что лежит на столе перед Митчеллом. И это его совсем не обрадовало.

Ассистент вскрыл пергаминный пакет и рассматривал под лампой с шарнирным штативом один из ископаемых объектов, переданных в дар университету.

— Не смог удержаться, — признался Митчелл, жалобно улыбнувшись. — Подумал: рассмотрю что-нибудь — время тебе сэкономлю.

Картер промолчал.

— Ну, вот это, например, — сделав глубокий вдох, проговорил Митчелл, — похоже на фрагмент кости нижней челюсти. Думаю, челюсть принадлежала смилодону, но я не совсем уверен. А ты как думаешь?

Картер не знал, что сказать. На самом деле Митчелл серьезно нарушил правила лабораторного этикета, не говоря уже о профессиональной этике, и если бы Картер захотел, он мог бы устроить ассистенту большие неприятности. Митчелл, без сомнения, это тоже понимал и от волнения жутко вспотел. Картер протянул руку и выключил музыкальный центр.

— Это первый образец, который ты открыл? — спросил Картер.

— Да-да, конечно. Понимаешь, я работал над кое-чем другим, а потом вдруг краем глаза заметил эти пакеты и… Ты же знаешь, как это бывает, сам палеонтолог. Руки зачесались, можно сказать.

— Да, — сухо проговорил Картер, — я знаю, как это бывает.

Еще он знал, как можно впасть в такое отчаяние и так страстно жаждать возможности совершить рывок, из-за которого получишь вожделенную постоянную работу. Но все это не могло служить оправданием.

— Думаю, будет лучше, если ты позволишь мне провести первичную работу с этими материалами. В конце концов, именно мне за это платят деньги.

— Конечно. Нет проблем, — кивнул Митчелл и выключил лампу.

— Если понадобится помощь, я дам тебе знать.

— Здорово. Договорились, — сказал Митчелл, убрал образец в пакет и протянул Картеру.

Картер отвернулся и направился в свой угол лаборатории. Как неприятно. И хотя он уже решил для себя, что никому ничего не скажет об этом происшествии, ни на факультете, ни за его пределами, Митчелл вдруг проговорил:

— Хм, Картер…

— Да?

— Извини, если я что-то нарушил. Это останется между нами, ладно?

— Да, — кивнул Картер.

Он был почти уверен, что ассистент облегченно вздохнул.

— Картер?

— Да?

— Можно еще вопрос?

Картер уже начал сомневаться, что вообще сможет поработать, пока Митчелл в лаборатории.

— Не возражаешь, если я снова включу музыку? Она помогает мне сосредоточиться.

— Включай, не возражаю, — ответил Картер. «Пусть уж лучше центр орет, чем разговаривать с Митчеллом», — подумал он.

В галерее «Рейли» на Восточной пятьдесят седьмой улице посетители медленно прохаживались по главному салону. Несколько европейцев (двое с дворянскими титулами), два азиатских магната и кучка плутократов всех мастей. Бет держала на прицеле человека, который сам по себе богачом не являлся. Это был куратор из Музея Гетти[8]в Лос-Анджелесе.

Конечно, остальные тоже могли решить что-то приобрести, это знать заранее невозможно, но представитель Музея Гетти, имевшего солидный годовой бюджет, просто обязан был этот бюджет на что-то тратить. При этом произведения искусства, на которых специализировалась галерея «Рейли», как раз были из разряда тех, которые предпочитал покупать «Гетти». Хотя в данный момент в галерее было выставлено несколько неплохих полотен, написанных маслом (в частности, одна картина Сальватора Розы), большая часть работ представляла собой рисунки старых мастеров, в том числе — несколько рисунков Тициана. Понять, насколько эти работы уникальны и ценны, мог только настоящий коллекционер.