Книга Штрафники берут Рейхстаг. В «логове зверя» - Роман Кожухаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно из русла этой улицы и выкатил немецкий бронетранспортер, оснащенный 20-миллиметровой зенитной пушкой. В этот момент все внимание Аникина было приковано к левому флангу, где немцы лезли в очередную атаку.
Как часто бывало в разгар боя, все для командира взвода спрессовалось в одну точку, сошлось в один узел, распутать который не было времени, и требовались сила и мужество, чтобы рубить – по живому, с кровью и мясом.
Когда бронетранспортер принялся шквальным огнем кромсать здание станции, Аникин и его подчиненные находились в кассовом помещении, примыкавшем к торцовой внешней стене. Полутемные комнаты были завалены перевернутыми, обгоревшими местами столами и шкафами, тут же, на полу, в отсветах огней, проникавших через проломы в стене, валялись кассовые аппараты, кипы бумаг.
Аникин, стараясь перекричать грохочущий из-за соседней стены пулемет Кокошилова, объяснял боевую задачу отделению Шевердяева. Бойцы Шевы и весь взвод готовились к неизбежно назревавшей рукопашной схватке.
Пулемет Кокошилова, винтовки и автоматы огнем пытались сдержать наступающих врагов, но патроны во взводе к утру были уже на исходе. Липатов, срывая голос, доказывал, что надо ударить по наступавшим с железной дороги «фаустпатронами», которые доставили во взвод пэтээровцы.
Бойцы противотанкового взвода, груженные «фаустпатронами» и гранатами, ведомые Тучиным, только-только пробрались к станции. Андрей распределил их вдоль фронтальной, обращенной к площади, стороны здания. Липатов и Шевердяев настаивали на том, что подкрепление надо было с ходу выставить на левый фланг, где шел жаркий бой. Андрей выслушал их доводы, а потом подвел черту: в отделение Шевы – два гранатомета, в руки тех, кто умеет хорошо обращаться с немецкими «фаустпатронами». Сюда же бойцам Шевердяева и Кокошилову Андрей приказал раздать немецкие наступательные и оборонительные гранаты, принесенные Тучиным в вещмешке. Они пойдут в ход при ближнем бое, который теперь уже виделся неизбежным.
Пэтээровцы, как и приказал Аникин, заняли позиции перед площадью. В ночном бою, на сближении, против пехоты «фаустпатрон» эффект давал небольшой, и тот достигался при наличии навыков владения трофейным одноразовым ручным гранатометом.
Если бы в бой шла вражеская бронетехника, вопросов, куда поставить пэтээровцев, не возникло бы. Но возможность прорыва вражеских танков вдоль набережной, по железнодорожному полотну, заставленному вагонами, заваленному грудами щебня и бревен, была маловероятна.
Другое дело – площадь… Здесь появления вражеской техники можно было ожидать в любой момент. И момент этот не заставил себя ждать, когда фашистский бронетранспортер обрушил на штрафников разрушительный град крупнокалиберных пуль.
Разящий огонь зенитной пушки с верхней носовой кромки бронетранспортера поддерживали немецкие автоматчики, которые успели спешиться в глубине улицы под прикрытием фасадов угловых домов, а теперь, разворачиваясь в цепь, перебежками двигались по площади.
Слева, со стороны набережной, прогремело несколько взрывов, и почти сразу громыхнуло на площади с такой силой, что задрожал усыпанный щебнем кафельный пол на станции. В этот миг Андрею показалось, что надежда покинула его и его бойцов. Значит, фашисты усилили свой артиллерийский огонь со стороны железной дороги, или еще хуже – им удалось пройти по рельсам с помощью танков.
А что на площади? Выглянув из проема, Аникин увидел развороченный металлический кузов фашистского бронетранспортера, из которого огромными, кроваво-красными атласными лентами вырастали языки пламени. Тут же радостные возгласы прокатились по оборонительной линии штрафников.
– Есть!
– Ух ты, взгрел!..
– Эх, молодчик! На кусочки!
«Наши… наши… Так их, гадов! Все-таки наши», – оживился ритм мыслей в сознании Аникина, на долю секунды затрепыхавшийся на волоске, грозя сорваться и кануть в пропасти беспросветной безнадежности.
– Товарищ командир… товарищ командир… – лихорадочно выговаривая, в закоптелый остов полуразрушенной комнаты вбежал боец. Аникин узнал Безбородько скорее по голосу. Он весь, точно муко́й, был покрыт сплошным слоем белой известковой пыли.
– Что там? – спросил Аникин.
Он ожидал услышать самые безрадостные вести – о прорыве вражеских танков или усилении огня вражеской артиллерии.
– Бьют… по «железке» бьют… – запинаясь, выговаривал боец и все никак не мог перевести дыхание.
– Кто бьет? – не понимая, переспросил Аникин.
– Наши с той стороны канала. Бьют из пушек по железной дороге. Вагоны – на кусочки… всмятку, товарищ командир. Фрицы в панике мечутся…
– Наши?.. – с радостным удивлением воскликнул Андрей.
Тут же он рывком оттолкнулся ногами от внешней стены, проскользнув в глубь помещения по полу, выстланному плиткой и усыпанному битым кирпичом, ловко вскочил на ноги и, пригибаясь, бросился по коридору через зал ожидания с зияющей в ночи, разрушенной крышей в левую половину здания, где держали оборону бойцы из отделения Шевердяева.
Добравшись до пулеметной точки Кокошилова и выглянув из-за оконного угла, Аникин застал ту самую картину, которую сбивчиво и скупо, но точно нарисовал Безбородько. Черные силуэты вражеских пехотинцев отчетливо выделялись на ярком фоне огненного смерча, с ревом бушевавшего за спинами немцев, в глубине их позиций на набережной.
Судя по оглушительному завыванию, сотрясавшему ночной воздух, и последовательным, массированным каскадам огневых вспышек, в которых тонула железная дорога, по указанным целям отрабатывали полковые 122-миллиметровые минометы, числом не меньше батареи. Значит, произошло то, на что Аникин уже практически перестал надеяться: его запрос на огневую поддержку первого взвода дошел до пункта назначения. Полковые минометы работали по целям, которые обозначил в своем запросе Аникин.
Отправляя Тучина во второй взвод, Аникин наказал ему сообщить радисту роты Юре Солоненко данные по немецким позициям, расположенным на левом фланге вдоль набережной на железной дороге, и соответствующие ориентиры. Старший лейтенант также поручил своему связному проследить, чтобы Солоненко в обязательном порядке передал по рации запрос на огневую поддержку на северный берег.
Вернувшись, Тучин доложил, что первую часть приказа он выполнил, разыскав Солоненко и подробно ему все озвучив. А вот передал радист запрос на ту сторону канала или нет, Тучин ответить не мог, так как его срочно вызвал к себе командир второго взвода младший лейтенант Настасенко, и радиста он больше не видел.
Всегда исходя из худшего варианта развития событий, Андрей сделал для себя вывод, что, скорее всего, переданные им данные линию смерти не преодолеют и им остается рассчитывать только на свои силы и подоспевшую подмогу в лице пэтээровцев.
