Книга Бомба из прошлого - Джеральд Сеймур

Кристоферу Лоусону исполнился шестьдесят один год, из которых тридцать восемь было отдано Секретной разведывательной службе. Никто не называл его Крисом, и никто не пытался обратиться к нему с товарищеской фамильярностью. Надменный, грубый, колючий, он каким-то образом сохранял свое место. Его последний ультиматум был принят; начальство отступило перед выдвинутым требованием. Его высшую ересь пропустили мимо ушей. Другие мужчины и женщины с примерно таким же стажем службы тоже выдвинули требования: в каком корпусе они желают работать, чем согласны заниматься, а чем нет. Всех их вежливо выпроводили на пенсию, а их пропуска аннулировали. Третьи, осмелившиеся озвучить самую страшную ересь — что «война с международными террористами» проигрывается, что в ней вообще невозможно победить, что тектонические плиты глобальной мощи сдвинулись и на прежнее место их уже не вернуть, — получили ярлыки пораженцев и были изгнаны до конца недели.

Причина того, что Кристофер Лоусон остался в своем кабинете, заключалась в непревзойденном умении собирать информацию. Если бы не этот талант, его уже давно выставили бы за дверь, как и всех прочих.

— Стервятники кружат над вами, Кристофер, но я не позволю им добраться до ваших костей, — сказал генеральный директор. — Я вас не отдам. И буду держать подальше от арабского отдела. Займетесь нераспространением ядерного оружия. Возьмете русское направление. Хочу напомнить, хотя и не рассчитываю на вашу память, что пятно от крови остается на ковре навсегда. Я ценю вас и защищаю, сам при этом подставляясь, так что не злоупотребляйте моей поддержкой.

А Люси, его личная помощница, сказала:

— Мне наплевать, мистер Лоусон, что говорят о вас другие. Я останусь и перевода просить не буду. Не сомневайтесь, ножки моего стула застыли в бетоне.

И что Лоусон? Разумеется, ему и в голову не пришло поблагодарить этих двоих за поддержку.

Да, его сильно не любили. Но столь же сильно — пусть и с неохотой — уважали. Уважение рождалось из успехов. Успех был следствием способности вычленять и идентифицировать, казалось бы, незначительные крупицы информации и полностью фокусировать внимание на них. Этому нельзя научиться у инструкторов. Такой талант редок. Бог наделил им Кристофера Лоусона, и он понимал это, а потому свысока смотрел на коллег, начисто лишенных его чутья. Именно на его мониторе появилась информация о звонках, связанных с русским городом Саровом.

Неделя прошла тихо и спокойно. Лоусон просмотрел пару газет, в которых писали о сокращении вооружений. Люси привела в порядок его компьютерные файлы. Потом ему на глаза попалось слово «Сэров». Он знал, где находится этот город, знал, что там делают, знал, какое название носил Саров в советское время… Газеты полетели в сторону. Кристофер Лоусон почуял след, и его глаза заблестели.

ГЛАВА 2

9 апреля 2008

Он заметил — звонить в дом стали намного чаще, чем раньше.

В тот день, после полудня, привезли цветы. Огромный букет едва поместился у него в руках. Часом позже к дому подкатил другой фургон — для миссис Гольдман доставили платье из магазина на Хай-стрит, которому она покровительствовала. Оба фургона подъезжали едва ли не вплотную к главной двери, так что Кэррику пришлось сначала выглядывать в «глазок», а уже потом открывать дверь и расписываться в получении.

Наверху активность заметно повысилась, что нашло отражение и в изменении модели передвижений самого Иосифа Гольдмана.

Перемену в настроении и частоте звонков Кэррик почувствовал, когда поднялся по передним ступенькам, — комнаты, где семья жила, завтракала и обедала, смотрела телевизор и проживала свою жизнь, находились на втором этаже, а спальни на третьем. Еще выше, в тесных мансардных помещениях, куда попасть можно было только по узкой задней лестнице, спали русские телохранители и экономка.

Прямого запрета не было, но Кэррику дали понять, что без приглашения или сопровождения ему наверху делать нечего. На этот раз он поднялся наверх дважды, сначала с букетом, потом с коробкой, но оба раза в сопровождении Ирэн.

Все в доме как будто куда-то спешили. Причина этой спешки оставалась для него загадкой. Проблема Джонни Кэррика заключалась в том, что ему приходилось вести двойную жизнь — выполнять работу шофера, не навлекая на себя подозрений, и собирать информацию, не забывая об осторожности и постоянно пребывая начеку. Теперь в доме что-то изменилось, другой стала сама атмосфера.

Стоя с букетом цветов за спиной экономки, наблюдая одним глазом за хозяйкой, которая, вскрикнув от восторга, торопливо вскрыла конверт и вслух читала выражение благодарности за щедрый взнос в Благотворительный фонд помощи детям Чернобыля, Кэррик другим глазом увидел за приоткрытой дверью Виктора, разговаривавшего по мобильному телефону. Рядом с ним нетерпеливо переминался с ноги на ногу Иосиф Гольдман, которому приходилось одновременно слушать и жену, и телохранителя. Кэррик спускался вниз, когда зазвонили два телефона. Поднявшись через час по той же лестнице, он услышал за той же дверью приглушенные голоса Виктора и Иосифа Гольдмана. Хозяйка, развернув и приложив к себе платье для коктейля, прошлась по комнате. В какой-то момент взгляды их встретились, ее глаза озорно блеснули, и Кэррик, отреагировав так, как того и требовала ситуация, прошептал одними губами:

— Прекрасно, мэм, вам очень идет.

Расчет, конечно, строился на том, что присутствие в доме Иосифа Гольдмана опытного полицейского, сумевшего благодаря таланту и выдержке за короткий срок достичь первого уровня в таком закрытом учреждении, как 10-й директорат, поможет раскрыть все секреты русского мафиози.

Сам Кэррик надеялся, что постепенно, по мере того как семья и телохранители будут привыкать к нему, он станет в доме если не своим, то хотя бы не чужим. Надежды не оправдались. В результате даже теперь, по прошествии нескольких недель, о жизни и незаконной деятельности Иосифа Гольдмана он знал почти столько же, сколько и в тот день, когда Кэти вручила ему для ознакомления досье, а Джордж, его куратор, ввел в курс дела, и Роб, его связник, провел подробный инструктаж о действиях в условиях критической ситуации. Его общение в доме ограничивалось узким кругом из миссис Гольдман и детей. Экономка Ирэн то ли не знала английского, то ли не считала необходимым пользоваться им. Рабочую комнату, располагавшуюся рядом с кухней, он делил с Григорием, молчуном, который либо спал в кресле, либо курил, либо смотрел футбол по одному из спутниковых каналов. Что касается Саймона Роулингса, имевшего прямой доступ к Боссу, то бывший сержант склонностью к пустому трепу не отличался.

Разговоры с Роулингсом, когда они оставались вдвоем, не выходили за рамки полузабытых тем: командировка в Северную Ирландию, патрулирование границы, вторжение в Косово, бои в Южном Ираке. Все, что представляло интерес для Кэррика, старательно обходилось. Подозрительных взглядов охранников он на себе не ловил, но они, похоже, жили по твердо установленным правилам полной секретности и молчания. Откровенно говоря, никаких доказательств преступной деятельности, которые можно было бы предъявить в суде, Кэррик так и не собрал.