Книга Кровавая луна - Джеймс Эллрой

– Auf wiedersehen,[7]ниггеры. Auf wiedersehen, тропические обезьянки. Увидимся в аду.

Это был Беллер.

Ллойд понял, что надо делать. Он бросил на негров, сгрудившихся за молельными скамьями, самый решительный взгляд и пошел за Беллером, оставив винтовку на тротуаре. Он шел, наклоняясь, прячась за припаркованными у тротуара машинами. С его высоким ростом приходилось сгибаться в три погибели, продвигаясь чуть ли не на корточках. Но он шел, неумолимо приближаясь к разрушителю невинности.

Беллер бежал трусцой в северном направлении, не замечая преследования. Ллойд отчетливо различал его в свете нескольких уцелевших уличных фонарей. Беллер поминутно оборачивался, смакуя причиненные им разрушения. Ллойд взглянул на часы, засек время и произвел подсчет: подсознание Беллера велело ему оглядываться и проверять, что творится сзади, каждые двадцать секунд.

Не переставая считать, Ллойд выпрямился и побежал открыто, бросаясь на тротуар всякий раз, как Беллер оборачивался и вглядывался в темноту у себя за спиной. Он был уже в пятидесяти ярдах от убийцы, когда Беллер свернул в переулок и заорал:

– Стой, ниггер, стой!

Затем опять послышался треск выстрелов. Как из пулемета. Ллойд понял, что это двойная обойма сорок пятого калибра.

Он добрался до угла и остановился, переводя дух. Какой-то темный силуэт виднелся впереди, в противоположном конце переулка. Ллойд прищурился и узнал темно-зеленую рабочую армейскую куртку. А через секунду услышал голос Белл ера, сыплющего руганью.

Ллойд углубился в переулок, медленно, дюйм за дюймом, продвигаясь вдоль стены, и, вытащив один из своих пистолетов, снял его с предохранителя. Он был уже почти на расстоянии выстрела, когда его нога задела пустую жестянку. Дребезжащий звук громом прокатился по всему переулку.

Он выстрелил одновременно с Беллером. Вспышки осветили все вокруг. Беллер сидел на корточках над мертвым обезглавленным телом негра. Голову снесло начисто, от шеи ничего не осталось, кроме бесформенной массы окровавленных и обожженных тканей. Ллойд вскрикнул – отдача от выстрела из пистолета сорок пятого калибра была так сильна, что его буквально подбросило в воздух и швырнуло обратно на землю. Дюжина пуль впилась в стену у него над головой, он рухнул на землю и перекатился через себя по растрескавшемуся и поросшему травой тротуару, а Беллер тем временем выпустил еще одну обойму. Битое стекло вперемешку с кусками асфальта шрапнелью ударило в лицо Ллойду.

Рыдание вырвалось из его груди. Он вскинул руку, заслоняя глаза, и стал молиться, чтобы Бог послал ему смелости и шанс стать хорошим мужем для Дженис. Его молитвы прервал звук стремительно удаляющихся шагов. Включился разум: у Беллера кончились патроны, он бежит, спасая свою шкуру. Ллойд приказал себе подняться. Колени дрожали, зато ум был ясен. Он оказался прав – разряженная винтовка Беллера была брошена поперек туловища убитого, а в нескольких шагах валялся пустой, оплавившийся от перегрева пистолет сорок пятого калибра.

Ллойд глубоко вздохнул, перезарядил свой пистолет и прислушался. Слева раздавался топот ног и тяжелое дыхание. Он бросился в погоню кратчайшим путем, повернул за бетонную стену в конце переулка и ворвался в поросший сорняками задний двор, где пыхтение Беллера смешалось со звуками джаза из какого-то приемника.

Ллойд побрел по двору, моля Бога, чтобы музыка смолкла. Он нашел дорожку, ведущую к улице, а свет, падающий из соседнего дома, помог ему разглядеть свежий кровавый след. След вел к огромной строительной площадке. Там царили непроглядная тьма и жуткая тишина.

Ллойд прислушался, навострив уши, как чуткое животное. В ту самую минуту, когда глаза его привыкли к темноте и начали различать предметы на площадке, он расслышал щелчок металла о металл, донесшийся со стороны переносного туалета для строителей. И сразу понял, что это за звук. У Беллера остался еще один из его ужасных самопальных пистолетов, и он знает, что Ллойд близко.

Ллойд швырнул обломком кирпича в туалет. Дверь со скрипом открылась, прозвучали три отдельных выстрела. Вслед за ними по всему кварталу захлопали запирающиеся двери.

И тут Ллойду пришла в голову идея. Он прошелся по улице, оглядывая крылечки, пока не нашел то, что искал: забытый среди пакетиков с хрустящим картофелем и пустых банок из-под пива портативный приемник. Стиснув зубы, Ллойд включил звук, и его оглушили мелодичные ритмы негритянских песнопений. Несмотря на головную боль, он улыбнулся и прикрутил звук. Это было идеальное возмездие для штаб-сержанта Ричарда А. Беллера.

Ллойд отнес приемник на стройплощадку, поставил его на землю в десяти ярдах от туалета и вывернул регулятор громкости до отказа, а сам побежал в обратном направлении.

Через секунду Беллер пулей вылетел из туалета с криком:

– Ниггер! Ниггер! Ниггер!

Он выпустил серию выстрелов вслепую, и вспышки осветили его с головы до ног. Ллойд поднял свой сорок пятый, медленно прицелился в Беллера с допуском на отдачу и нажал на курок. Пистолет дернулся у него в руке, выпуская всю сдвоенную обойму. Беллер завопил. Ллойд бросился на землю, заглушая собственный крик. Радио надрывалось ритмами блюза, и Ллойд побежал на звук, держа сорок пятый рукояткой вперед. Он споткнулся в темноте, упал на колени и рукояткой пистолета забил музыку до смерти.

Потом, шатаясь, выпрямился, и подошел к тому, что осталось от Ричарда Беллера. Его охватило странное спокойствие. Он перенес в кабину туалета сначала внутренности бывшего сержанта-ополченца, потом нижнюю часть тела с ногами, а следом оторвавшиеся руки. Голова Беллера превратилась в бесформенную кашу мозгов вперемешку с осколками костей. Ллойд не стал ее трогать, так и оставил на земле.

Бормоча: «Господи, прошу тебя, Господи… вниз по кроличьей норе», – Ллойд вышел на улицу. Отметил звериным чутьем, что вокруг ни души: местные обитатели то ли обделались со страха, услышав стрельбу, то ли привыкли к ней и не реагировали. Он вылил воду из фляжки в канаву и нашел в ножнах от штыка длинный отрезок хирургического шланга. «Отличная удавка», – когда-то говорил ему сержант Беллер. У тротуара стоял «форд» шестьдесят первого года выпуска. Ловко манипулируя шлангом и фляжкой, Ллойд нацедил целую пинту горючего из бензобака. Потом вернулся к туалету и облил им останки Беллера. Перезарядил пистолет и отошел на десять ярдов. От первого же выстрела туалет взорвался. Ллойд вернулся на бульвар Авалон и посмотрел назад – вся строительная площадка пылала.

Через два дня волнения в районе Уотте стихли. В разворошенном подбрюшье Южного Лос-Анджелеса был восстановлен порядок. Бунт унес сорок две жизни: сорок бунтовщиков, один помощник шерифа и один член Национальной гвардии, чье тело так и не было найдено. Его сочли убитым.

Бунт объясняли множеством причин. Национальная ассоциация содействия равноправию цветного населения приписывала все расизму и бедности. Партия «черных мусульман» во всем винила полицейскую жестокость. Шеф полиции Лос-Анджелеса Уильям Паркер говорил о «падении нравственных ценностей». Ллойд Хопкинс считал все эти теории бессмысленным вздором. Сам он был убежден, что бунт в Уоттсе вызван гибелью невинного сердца, а именно сердца старого черного алкоголика по имени Фэймос Джонсон.