Книга Крутая дамочка, или Нежнее, чем польская панна - Екатерина Вильмонт

– Нуца, не будь циничной!

– Где ты увидела цинизм? Это просто дурной вкус – всевремя произносить высокие слова, попахивает советским радио… Кстати, ты необратила внимания, когда сейчас иногда показывают старую хронику, какие-нибудькиножурналы тех лет, как непереносимо звучат голоса дикторов?

– Ах боже мой, я это просто не смотрю.

– Ну да, ты смотришь только сериалы!

– Ну и что? Тебе это мешает? Слава богу, Марго подариламне отдельный телевизор. Меня сериалы успокаивают…

– А меня они раздражают!

– А меня раздражает, что ты как ни включишь телевизор,смотришь только новости, по всем каналам, от этого можно спятить, тем более,что новости в основном плохие или просто ужасные.

– А я досыта нажралась хорошими новостями при тетеСоне.

– Вот потому ты и не вышла замуж!

– А ты вышла и что? Точно так же как я доживаешь свойвек у племянницы…

– Я не доживаю, Нуца, я приношу пользу, я вырастила Тошеньку,я…

– А я, конечно, ее не растила!

– И ты растила, кто спорит и вообще, я иду ставитьгуся.

– Левушку своего поджидаешь, гусика ему жаришь.

– Гуся все любят, ты, кстати, тоже. И вообще, хватитворчать, идем, поможешь мне чистить орехи.

 

Тошка с Тасей три часа таскались по городу. Тася пребывала внепрерывном восторге и ошалении.

– Ну круто! Я тыщу раз видела Москву и в кино, и поящику, но не представляла… ваааще!

– Пить хочешь?

– Да!

– Тогда пошли в кафе! Кофе с пирожным нам не повредит!

– Круто! А может, на улице, дешевле же!

– Не волнуйся, мать дала денег, велела ни в чем себе неотказывать! И вообще, у меня уже ноги отваливаются.

– У меня тоже! Слушай, я не поняла, мы в театр-то идем?

– Конечно, но сперва к Пундику.

– Кто это Пундик?

– Ну, Пундик это такой человек, который нас протырит на«Пикашку».

– На какую пикашку?

– На «Пиковую даму»! Это дед, когда мы с ним ходили накакой-нибудь концерт в консерваторию, всяких старух-поклонниц звал пикашками,от «Пиковой дамы».

– Значит, мой дед знаменитый на весь мир композитор?

– Ясный блин.

– Ясный блин? Теперь так говорят?

– Я говорю, про остальных не знаю. Слушай, а ты вкурсах, почему дед с твоим отцом разосрались?

– Не-а, я вообще только на прошлой неделе узнала, что унас родственники есть. Мне всю дорогу вдалбливали, что у нас никогошеньки нет,и вдруг твоя мама билеты прислала, тут уж моей пришлось расколоться, а насчеттого, из-за чего поссорились, говорит, что уже не помнит.

– Надо будет у Пундика выяснить.

– Да что за Пун дик такой?

– Увидишь!

 

– Римма Павловна, вчера Лев Александрович обедал вресторане «Санта-Фе».

– Один?

– Нет. Сперва дама какая-то подъехала, а потом ещеВалевский и Трушкина.

– А что за дама?

– Не знаю, они расцеловались при встрече, потом ЛевАлександрович взял ее под руку и они прогуливались по дорожке, пока Валевский сТрушкиной не подъехали.

– Сколько лет даме?

– Не разглядел, на ней шляпа была, а так ничего себедама, фигуристая.

– После обеда куда она девалась?

– С Трушкиной на машине уехала.

– А, поняла. Ну что же, Федор, спасибо за службу.

Ах ты сучка, подумал Федор. Так я тебе правду и скажу,жди-дожидайся.

Римма Павловна долго убеждала мужа в том, что в еговозрасте, с его нервами и работой, он не должен сам садиться за руль. Нашланеплохого парня и, когда Лев Александрович привык к нему, как-то вечеромсказала Федору, что будет платить ему двести долларов в месяц помимо зарплатыза сведения о муже. Федор был честный и передал разговор хозяину, который емуочень нравился.

Тот усмехнулся и сказал:

– Федя, брат, ты согласись, бери с нее эти двестибаксов, но информацию корректируй, а я тоже в долгу не останусь.

В результате зарплата Федора значительно увеличилась, чемуон и его жена были очень рады.

 

– Ну, как тебе квартира? – спросила Марго.

– Марго, пожалуйста, ущипни меня, мне не снится всеэто?

Прекрасная двухкомнатная квартира с девятиметровой кухней,отремонтированная, с хорошей мебелью, в пяти минутах ходьбы от метро«Университет».

– Вот и прекрасно! Живи и радуйся, а насчет работы неволнуйся, я что-нибудь придумаю. Кстати, отец оставил тебе еще какую-то сумму,я сейчас не помню, не очень много, но на первые месяцы хватит, ну и проценты отгонораров будут.

– Марго, я просто не знаю что и сказать, у меня простонет слов.

Не нужны никакие слова. В конце концов Сережа был таким жеего сыном, как Левка и все вполне по праву… Ладно, пора ехать. Сейчас позвонюнотариусу, уточню время и вперед, к новой жизни!

– Господи, мне даже страшно…

– Не бойся, Алюша, да, кстати, я бы хотела, чтобы Тасяпожила летом на даче. Ей полезно и Тошке тоже. Она сегодня явилась ко мне свосторгами по поводу Таськи, мол она умная и клевая, и поет хорошо…

– Поет, – вздохнула Аля, – и пляшет, и наголове стоит, талантов много, а толку чуть.

– А какого толку ты ждешь от нее в пятнадцать лет?

– Откуда я знаю, мне просто страшно за нее, особенно втаком городе как Москва…

– Не бойся, в Москве-то она как раз и не пропадет. Да ивообще, когда ребенок в ее возрасте просится в оперу…

– В какую оперу? – ахнула Аля.

– Они с Тошкой сегодня пойдут на «Пиковую даму» вБольшой. Инициатива принадлежала Тасе.

– Господи, я и не подозревала… Ты понимаешь, Марго, уменя просто нет времени на нее, я столько вкалываю, чтобы прокормиться и хотькак-то прикрыться…

– Ты сможешь продать свое жилье?

– Смогу, вероятно, но за копейки… Понимаешь, Марго, яне уверена, что сумею выжить в Москве, может, лучше все же продать эту квартируи нормально жить там?