Книга Дневник киллера - Дэнни Кинг

— Толстая? Ну и что тут такого?.. Я его мать, здравствуйте!

— Здравствуйте, я Дженет.

Они пожимают друг другу руки.

— А я ничего и не говорю, при чем здесь толстая? — оправдываюсь я.

— Почему ты не мог полюбить меня, Иан?

— Не мог, и все тут. Чего-то не хватало.

— Чего?

— Не знаю. Чего-то главного. Я не испытывал к тебе чувств. Извини.

— А что, она мне нравится, красивая девушка, — выносит приговор мать.

— Я не любил ее.

— Это твои проблемы, ты вообще никого не любишь. Ты просто не способен любить, ты не имеешь понятия, что значит любить!

— Имею.

— Нет, не имеешь! Ни малейшего представления не имеешь! Ты можешь любить только самого себя. Эгоист!

— Неправда, я вам докажу!

— Ты не любил меня, — качает головой Дженет.

— Ну и что?

— Как это, ну и что? Тебя никто никогда не любил, и никто не полюбит! Знаешь почему? Потому что ты не такой, как все. И сколько бы ты ни встречался с девушками, ты на всю жизнь останешься один! Один!

— Нет, не останусь! И я умею любить, вы еще увидите, погодите! Я найду ту самую, единственную, даже если мне придется убить всех женщин в этой проклятой стране!

4. «Вольера»

Опять этот шум, еще громче, чем раньше. И ближе. Я огляделся в поисках его источника: звук, казалось, шел со всех сторон. Может быть, за деревьями? Однако, как я ни вглядывался, различить ничего не удавалось. Логан продолжал что-то говорить, но сосредоточиться на его словах было невозможно. Я отошел в сторону от толпы и стал искать, откуда идет шум. Не тут-то было — они все двинулись за мной. Странно: я слышу, а они — нет. Принца Чарльза все это в конце концов достало. «Ты чего трубку не берешь?» — спросил он.

Я рывком сел в постели и стал шарить по столу, скидывая барахло на пол. Телефон продолжал оглушительно звонить. Наконец трубку удалось снять, и шум прекратился.

— Да? Слушаю, — прохрипел я, снова валясь на подушку.

— Ты чего трубку не берешь, мать твою? — раздался сердитый голос в трубке. Принц Чарльз?

— Что? Кто говорит?

— Это Эдди. Ты где был? Целый час дозваниваюсь.

Теперь я узнал голос. Эдди Синтон — Красавчик Эдди, мальчик на побегушках у Логана, мой главный контакт с организацией, если не считать самого Логана. Раз он звонит, значит, есть работа.

— Который час? — спросил я, протирая глаза. После снотворного я обычно клюю носом весь следующий день.

— Почти время ленча. — Достал он меня своим занудством. — Логан хочет тебя видеть.

— Когда?

— Часов в пять.

— Время обеда? — съязвил я.

— Нет, обед в шесть.

Эдди даже не заметил издевки.

— Вот, значит, когда ты обедаешь.

— А ты когда?

— Не знаю, после семи, наверное.

— После семи уже не обед, а ужин. Обед в шесть, а ужин — в полвосьмого или в восемь.

Подозреваю, что все это в него вбивали еще в детстве, когда он опаздывал к столу, и теперь оно так въелось в мозги и задницу, что уже ничем не вытравишь.

— Ну ладно, зайду сразу после чая, — хмыкнул я, вешая трубку.

Некоторое время я лежал, постепенно освобождаясь от теплых объятий сна и вспоминая события прошедшей ночи. Неужели всего двенадцать часов назад я сталкивал Дженет за борт? Казалось, с тех пор минула вечность. Мне пришло в голову, что Парнелла наверняка уже нашли, и все вокруг смакуют кровавые подробности. Однако в дневных новостях не было ничего, кроме поп-звезд, футболистов и политиков с их дурацкими личными проблемами. Грустно жить в таком пустом и поверхностном обществе.

Грустно, но чертовски удобно.

* * *

«Вольера», клуб Джона Брода, помещается в старом помпезном особняке недалеко от Лестер-сквер. Если верить Эдди, название клуба должно наводить на мысль, что там полным-полно птичек. Ну, типа цыпочек, понимаете? Лучше бы назвали зоопарком — натыкаешься там больше на всяких диковинных типов. У Брода полно других точек: бары, рестораны, офисы и всякие там склады в порту. Большая часть его денег — я хочу сказать, легальных денег — вложена в игровые автоматы и разные места в Уэст-Энде. В общем, ему хватает. Однако «Вольера» остается центром бродовских владений. Он купил ее одной из первых, еще в начале семидесятых, и, похоже, питает к ней слабость. Именно сюда, в офис на втором этаже, он посадил Логана управлять своей империей, и здесь я обычно получаю инструкции.

Я постучал в заднюю дверь ровно в пять, и Феликс открыл мне с обычной кислой миной. Феликсу я не нравлюсь, не знаю почему: я ничего плохого ему не сделал, да и вообще мы за все время едва обменялись парой слов. Тем не менее он меня не любит. Ну и наплевать, мне Феликс тоже не нравится, так что в общем и целом все довольны.

Эдди подскочил, едва только я вошел, и по пути к бару начал свой обычный фальшивый треп.

— Ну и как оно, что поделываешь? Смотрел вчера новую серию?

И все такое прочее.

— Как прошло твое свидание, нормально? Похоже, приятель, на тебе здорово поездили. — Эдди толкнул меня в бок. Я и забыл, что сказал ему про Дженет на прошлой неделе, тогда мне и в голову не пришло, что это важно, в смысле, что стоит промолчать. Кто же мог знать, как оно обернется? — Ну как, сладилось у тебя с ней? — продолжал он приставать, когда я сел к стойке.

— Ну… нет, не совсем.

— Почему? Что случилось, неужто сплоховал? — захихикал Эдди, снова толкая меня в бок.

Не успел я послать его подальше, как он уже развернулся и поскакал докладывать Логану.

Клуб еще не открылся, кругом было пусто, не считая Феликса у входа и Логана наверху, да еще Сэм, наверное, сидел в задней комнате и таращился в ящик. Ну и конечно, Эдди, Фил на вахте и пара уборщиц с пылесосами…

— Эй! Кто выиграет сегодня вечером, как думаешь?

Это Джордж, бармен, про него я забыл сказать.

— Не знаю, Джордж, — пожал я плечами.

— Я бы и сам не возражал, приятель. На прошлой неделе мне повезло — четыре числа угадал, но вот беда — в трех разных рядах. Четыре… Вообще-то с четырьмя можно взять аж сто восемьдесят фунтов, хотя у одного моего дружка тоже было четыре, а он получил только шестнадцать. Проклятая обдираловка!

Джордж помешан на лотерее. С тех пор как ее запустили пару лет назад, он ни о чем другом не говорит. Бедняга совсем свихнулся. Хотя, сказать по правде, он и раньше был с придурью, так что лотерея не очень-то и виновата. Такой вот одноклеточный — зануда, короче; видит только один цвет радуги или одну звезду в небе, и все тут. Ну и, конечно, как всякий зануда, считает, что и все остальные должны интересоваться тем же, что и он. Раньше вместо лотереи у него были скачки, а до этого, говорят, футбольный тотализатор.