Книга Демон против Халифата - Виталий Сертаков

На «Рейгане» тоже полыхали пожары. Авиакрыло было практически уничтожено, но на опустевшей, залитой кровью палубе издыхал дракон. Он еще огрызался, щелкал челюстями, а осмелевшие солдаты смыкали вокруг него кольцо, не жалея пуль.

Коваль сосредоточился на уцелевших червях. Оставшихся он разделил на три двойки, каждой определил ближайшую цель, и… очень скоро понял, что с этой минуты о стратегическом планировании можно забыть. До того кружившие на большой высоте, клыкастые дьяволы, едва почуяв долгожданную свободу, буквально сорвались с цепи. Пока еще они чувствовали власть человека и отличали запахи «родного» корабля, но в запале драки могли увлечься.

Эсминец, набирая обороты, скользил в сторону порта, но его носовая часть все глубже погружалась в воду. Пока еще это не мешало канонирам, орудия главного калибра лупили, не переставая, и, к счастью, ни один вражеский снаряд не попал в башню «Клинка». Экипаж яростно боролся за живучесть; изнутри на пробоины накладывали пластырь, вовсю качали насосы, полуголые матросы затыкали пробоины всеми подручными средствами, но не могли предотвратить крен.

Коваль скомандовал дракону опуститься и, с риском для жизни, облетел «Клинок» почти вплотную к волнам. Миноносец покрылся копотью, он совсем не походил на тот бравый, сияющий корабль, который совсем недавно провожал восторженный Петербург. Из люков кормового отделения, где обитали черви, валил густой дым, торпедные аппараты превратились в лохмотья, сквозь дыры виднелись внутренности, озаренные светом пожаров, и трупы моряков, обнявших свои покореженные орудия. Половина расчетов левого борта, куда непрерывно попадали снаряды крейсера, погибла, но правый борт продолжал громить вражескую эскадру.

Десантная группа обогнула авианосец и, не вступая в бои с вооруженными шлюпками, начала высадку в порту. У пирса стоял крейсер и садил по «Клинку» стальными болванками. У командира русских десантников возник страшный соблазн ворваться по сходням на вражеский корабль и захватить его, но существовал однозначный приказ президента — захватить порт, обнаружить и взять в плен всех командиров.

Внести панику. Поджечь все, что горит. Поднять над Сигонеллой российский флаг.

Очередной снаряд угодил в броню чуть выше ватерлинии. Корабль содрогнулся и взвыл, почти как живое существо; к великому счастью, взрыва не последовало. Артур лишний раз убедился, что противник стреляет болванками. Разворачиваясь над чадящим пороховым облаком, президент зафиксировал второй удар, сменившийся жадным пламенем.

…Жжж-жахх! Попадание.

Турецкие бомбардиры в клочья разнесли ракетную установку правого борта, а третий снаряд, сквозь проделанную брешь, ворвался внутрь надстройки и там взорвался, учинив сильный пожар. Артур мысленно попрощался с адмиралом и попросил у Орландо прощения.

Конечно, итальянец знал, что ему предстоит. Конечно, он сознательно принял на себя ответственность и возглавил поход, желая оказаться ближе к родной земле. И вероятно, в глубине души он рассчитывал когда-нибудь сюда вернуться из северной неприветливой России, но…

Но Артур слишком хорошо помнил, сколько парней полегло среди зараженных пустошей Европы, чтобы извлечь спящего инженера Орландо из капсулы анабиоза. Тогда президент убедил себя, что жизнь двоих французов, сотню лет пролежавших под землей, важнее, чем жизни преданных ему людей.

Потому что на карте стояло развитие промышленности. На карте стояла наука, точнее то, что еще можно было из нее спасти.

Но вот прошел год, и президент самолично отправил ценнейшего специалиста на смерть. Не особенно задумываясь о науке и о будущем технических университетов, он уравнял ведущего инженера государства с темными, кое-как обученными крестьянами, составлявшими костяк морской команды. Их жалеть было нельзя, это Коваль повторял себе непрестанно.

Нельзя жалеть, потому что иначе следует сложить с себя полномочия и удалиться удить рыбу на Урал. А еще лучше — забрать жену, детей и укатить в Храм, к китайским братьям. Те, по крайней мере, не станут домогаться, как и почему погиб лучший друг президента, Качальщик Бердер…

Артур повторял себе, что нельзя жалеть, потому что без этой победы не будет в России ни университетов, ни школ, вообще ничего не останется…

…Тем временем флотилия мелких, но вооруженных до зубов суденышек наседала полукругом, отрезая миноносцу пути к отступлению. Сверху Коваль разглядел, что их намного больше, чем ему показалось вначале. Капитаны вражеского флота были слишком увлечены маневрами и погоней; кроме того, за бортом эсминца они просто не разглядели старта драконьей стаи. А если бы и разглядели, то проследить против солнца за россыпью игольчатых блесток было почти невозможно…

Два красных дьявола бесшумно нырнули и всплыли буквально в трех метрах от носа катера береговой охраны. Люди у пулемета не успели даже вскрикнуть, когда многотонная чешуйчатая лиана пробила насквозь палубную надстройку, с хрустом проломила несколько переборок и вырвалась наружу где-то внизу, почти не замедлив своего убийственного полета. Фонтан воды пополам с паром от пробитого дизеля рванулся вверх, вскрывая полы, отшвыривая части тел мотористов, и катер затонул в течение нескольких секунд.

А обжегшийся о двигатель, и оттого еще более злобный, червь уже трепал в зубах следующее плавсредство. С соседней фелуги пытались открыть огонь, неловко развернули пушечку, но тут… Кораблик подбросило, и находившаяся на палубе часть экипажа разом полетела в воду. Вместо крепких досок рулевой вдруг почувствовал под ногами пустоту, успел уловить жаркую вонь огромной глотки, но не успел заметить мгновения, когда остался без ног. А спустя миг мутная от мазута и крови вода сомкнулась над его головой.

Катамаран встал на дыбы, винты бессильно молотили по воздуху, пока червяк рвал на части полые цилиндры понтонов. Убедившись, что враг тонет, бородатый дьявол немедленно накинулся на рыбачью шхуну, переделанную в военное судно, двумя движениями челюстей перегрыз мачту, она повалилась, утопив несколько шлюпок, накрыв парусами пулеметчиков на палубе…

…Шшша-тапп!!!

Тряхнуло так, что даже в воздухе Коваль ощутил неслабый толчок в барабанные перепонки. И сразу же — укол в сердце. У пирса взорвался последний неповрежденный крейсер. Что-то сверкнуло, охнуло протяжно, и в укутанную мелкими перьями лазурь покатился нестерпимо яркий шар, оставляя за собой пушистый раскидистый хвост.

…Мать твою за ногу, ракеты!..

Неизвестно, какую цепь внутри крейсера сумел замкнуть ящер-камикадзе, но еще три или четыре «Томагавка» стартовали один за другим, по совершенно хаотическим, немыслимым траекториям. Одна ракета пронеслась параллельно поверхности земли, подняв бурю вулканической пыли, и взорвалась далеко в поле. Однако, судя по слабому хлопку, рвануло только ракетное топливо, боеголовка благополучно свалилась в овраг.

Орудия крейсера замолчали. Получившие передышку артиллеристы «Клинка» немедленно перенесли всю тяжесть атаки на авианосец. Непонятно было, кто из старших офицеров на «Клинке» еще жив и отдает команды, поскольку палубная надстройка превратилась в руины, а пробоины уже некому стало заделывать. Крен на нос стал чересчур заметен, судно стремительно теряло плавучесть, но приказы кто-то явно отдавал, и они выполнялись! Эсминец замедлил скорость, машина работала задним ходом, изо всех сил гася инерцию, орудия правого борта плевались огнем.