Книга Хоббит, который познал истину - Вадим Проскурин

— Целиком?

— Целиком. Не забывай, это сказка. А потом волк переоделся в бабушкину одежду и лег в постель…

— Так бабушка, что, одетая в постели спала?

— Ну, не совсем одетая, так, в чепчике, в ночной рубашке.

— А зачем?

— Что зачем?

— Зачем одеваться в специальную одежду, когда ложишься в постель?

— Ну… так принято.

— А как же ты у нас спишь? У тебя же нет специальной одежды для сна. Ты бы сказала, я бы сотворил тебе все, что нужно.

Лора скорчила досадливую гримасу.

— Я сплю голая. А старухи спят в одежде. Понятно?

Я кивнул, хотя далеко не все было мне понятно. Вот, например, как волк ухитрился нацепить на себя бабушкину одежду? Волк же намного меньше человека. Может быть…

— А эта бабушка, она что, хоббит? — спросил я.

— С чего ты взял? — Лора прямо-таки остолбенела.

— Если бабушка хоббит, то волку ее одежда будет как раз по размеру, а если бабушка человек, то одежда будет волку велика.

— Слушай, Хэмфаст! — вспылила Лора. — Это сказка! Понимаешь, сказка. В сказке все происходит не так, как в жизни.

— Ну почему же? Красная книга — тоже сказка, а в ней все как в жизни.

И в этот момент к нашему столику подошел подавальщик, официант, как это здесь называется. Молодой человек, высокий, стройный и идеально выбритый, он был одет в камзол совершенно сумасшедшего покроя, чудовищно неудобного на вид, я заметил, что в этом мире такие камзолы носят очень многие мужчины. Мода иногда бывает очень странной.

— Что будете заказывать? — спросил официант, и его голос прозвучал как-то неправильно. Не может голос живого человека быть таким звучным и в то же время абсолютно лишенным всяких эмоций. Я насторожился.

— Самое дешевое, что у вас есть. — Ответ Лоры прозвучал резко И даже грубо. На месте официанта я бы обиделся, но он и бровью не повел.

— Это будет стоить четыре доллара на двоих, — сказал он тем же безжизненным голосом. — Как будете расплачиваться?

Лора засунула руку в узенькую складочку ткани на левом бедре и вытащила на свет разноцветный жетон из плотного пергамента. Официант взял жетон в руку, на мгновение замер и сказал тем же бесцветным голосом:

— Карточка фальшивая. Вы задержаны до выяснения обстоятельств. Запрос в полицию уже послан. Попытка бегства будет расценена как отягчающее обстоятельство. До прибытия полиции я могу рассказать вам о ваших правах. Вы имеете право…

— Засунь свои права себе в задницу! — заорала Лора, и на ее крик стали оборачиваться другие посетители харчевни. — Бежим!

Она рванула к выходу так, как будто за ней гналась стая адских гончих. Мне ничего не оставалось, кроме как припустить за ней.

— Это бесполезно, — сообщил официант. — Ваш канал будет блокирован при пересечении границы заведения.

И действительно, каждый шаг, приближавший нас к порогу харчевни, давался со все большим трудом. Окружающее пространство медленно, но неотвратимо сгущалось, оно тормозило движения, как будто воздух вокруг нас превратился в вязкий кисель. Нечего и думать преодолеть такую защиту в лоб, настало время выяснить, чья магия сильнее и изощреннее.

Я открыл свою душу и попробовал совершить перемещение за пределы харчевни, на улицу, прямо сквозь гигантское окно, занимающее весь фасад. Получилось. Я сделал то же самое с Лорой, и это тоже получилось. Лора затравленно оглянулась, а потом посмотрела на меня совершенно безумными глазами.

— Магия действует? — спросила она. Я кивнул.

— Ну так давай сматываться отсюда! — закричала она, и мы смотались.

11

Уриэль сидел на крыльце дома Олорина и пил вино вместе с самим Олорином прямо из горлышка бутыли, которую они передавали друг другу. Рядом с крыльцом валялись уже три пустые емкости. Оба ученых выглядели подозрительно довольными, вряд ли это можно было объяснить только действием алкоголя.

— Эй, Хэмфаст! — окликнул меня Олорин. — Что-то ты какой-то запыхавшийся, иди сюда, отдохни.

— И вправду, Хэмфаст, присоединяйся, — добавил Уриэль. — И ты, Лора, выпей вина, а то на тебе лица нет.

Лора жадно присосалась к бутылке, протянутой Олорином. А Уриэль спросил меня:

— Что там у вас случилось?

Я досадливо поморщился.

— Да ничего особенного на самом деле. Мы зашли в харчевню, Лора расплатилась деньгами, которые у нее были с самого начала, а оказалось, что они фальшивые. Пришлось удирать.

Собутыльники рассмеялись.

— И вправду ерунда, — сообщил Уриэль. — А мы тут обмываем мое предназначение.

— Что, разобрались? И каково же оно?

Уриэль сделал задумчивое лицо, а потом вдруг пьяно рассмеялся и сказал:

— А хрен его знает. Как раз это мы до конца и не выяснили. — Он вдруг стал серьезным. — Но зато обнаружилось кое-что другое, весьма интересное. Во-первых, моя первооснова по объему превосходит первоосновы других субъектов не менее чем вдвое.

— И что такое в тебя напихано?

— Это трудно понять, но кое-что вырисовывается. Ты помнишь, что в идеалистическом мире разумная жизнь есть особая форма заклинания?

— Конечно.

— Так вот, заклинание, которое образует мою душу, устроено довольно необычно. Вот, например, если взять фрагмент первоосновы и перенести в другое место души того же объекта, будет этот фрагмент выполнять свои функции?

— Конечно нет! Там же перекрестные связи…

— А у меня будет! — Уриэль захихикал. — В моей душе любой фрагмент первоосновы, начинающийся и заканчивающийся разделяющими рунами, одинаково эффективно функционирует, будучи перенесенным в любое место.

— Но как же входные линии? Они же…

— А они пропущены через особую решетку, и при перемещении фрагмента первоосновы достаточно подправить только одну ячейку этой решетки.

— А общие данные?

— Их нет.

— Как нет? Но без них…

— Все общие данные моей души собраны в одну большую структуру, входная нить которой привязана к той же самой решетке. Фактически эта решетка скрепляет воедино все заклинание, и все остальные его элементы могут перемещаться куда угодно и как угодно. Более того, есть подозрение, что фрагменты моей души могут связываться друг с другом через элементалы. Мы еще не разобрали этот код, но это очень похоже.

— Ну ладно, твоя душа очень пластична в механическом смысле. Ну и что? Что это дает тебе как разумному существу?

— В обычной жизни — ничего. А если очень приспичит, я могу, например, уничтожить свое тело и распределить Душу между множеством неразумных предметов, и меня нельзя будет уничтожить, пока не будут уничтожены все эти предметы. Не исключено, кстати, что можно размазать Душу по нескольким соседним мирам.