Книга Сладкая боль - Ребекка Джеймс

Мы работаем втроем, дела идут прекрасно, последние посетители уходят, и к десяти уже прибрано.

Устроившись за стойкой, мы с Блейком пьем пиво, Джо — красное вино.

— Хорошие сегодня чаевые? — спрашиваю я.

Она улыбается.

— Двадцать пять баксов.

— Значит, ты нам ставишь выпивку в «Стейне», — говорит Блейк.

— Договорились, — охотно соглашается Джо. — Тим, ты с нами?

— Нет, — отвечаю я. — Пойду домой. Сил совсем нет. Я рано встал, чтобы покататься.

— Неплохо, — замечает Блейк. — Эй, ты все еще в Колларой у своей бывшей? Вечером туда фиг доберешься.

— Я недавно съехал, — говорю я. — Теперь живу неподалеку, в Фэрлайт. Минут десять — пятнадцать ходу отсюда.

— Правда? — он свистит. — В Фэрлайт? Отличное место. Я там подрабатывал маляром. Там есть один красивый старый дом из песчаника. Знаешь, про какой я? Такой, огромный, с шикарным садом. Хозяйка хотела, чтоб я выкрасил столовую в красный цвет, точно помню. Мы боялись, что будет слишком темно, но получилось неплохо.

— Именно там я и живу.

— Ты не шутишь? На Лодердейл-авеню?

Я киваю.

— Дом называется «Фэрвью».

— Точно, он самый. — Блейк качает головой и поглядывает на Джо. — Старик, я его обожаю. В детстве все время ходил мимо. Мне казалось, что это настоящий замок. Я обещал себе, что когда-нибудь накоплю денег и тогда… — Он смеется и смотрит на свою запачканную одежду. — Но, похоже, в обозримом будущем не светит. Лучше скажи, как тебя угораздило там поселиться?

— Я просто снимаю комнату. У девушки по имени Анна, — отвечаю я.

— Анна? Это дочка хозяйки. — Блейк задумывается и припоминает: — Дом большой, а их было всего трое. Анна приносила нам питье. Такая общительная, веселая. — Он ухмыляется.

— Да нет же, — отвечаю я. — Анна страшно застенчивая. Может быть, ты ее с кем-то путаешь? Она блондинка. Худая… — Я не упоминаю, что Анну трудно назвать общительной и уж тем более веселой.

— Точно, блондинка… но застенчивая? Ну нет, — говорит Блейк. — Анну застенчивой не назовешь. Она такая обаяшка, рядом с ней я прямо чувствовал себя особенным. Короче, она из тех, кого все любят.

Вернувшись домой, я замечаю свет в гостиной и слышу какие-то звуки. Анна, в пижаме, лежит, свернувшись клубочком, на кушетке. Она садится, когда я вхожу в комнату, и отрывисто здоровается, прежде чем вновь повернуться к телевизору. Я предлагаю ей пиво, которое принес из ресторана, но она качает головой, даже не глядя на меня. Я открываю банку, сажусь на кушетку напротив и смотрю фильм, пока не начинается реклама.

— Чем вы тут занимались? — спрашиваю я, не задумываясь. Вряд ли у нее, запертой в четырех стенах, много развлечений.

— Ничем особенным, — отвечает она без малейшей иронии.

Я решаю проверить версию Блейка.

— Вы не поверите, но один мой приятель, Блейк, который работает со мной в ресторане, раньше подрабатывал маляром. Представляете, он клянется, что красил здесь столовую несколько лет назад. Утверждает, что знал вас и вашу маму. Вы его случайно не помните? Такой высокий здоровый парень.

— Н-нет, — говорит Анна.

— Вы уверены? Блейк уверяет, что не ошибся. Он сказал, что выкрасил столовую в красный цвет, что вы ему очень понравились, что вы приносили рабочим питье… — Я пытаюсь усмехнуться, но у Анны вид равнодушный и даже скучающий. — Точно не помните?

— Нет, — она отвечает ровно и без всякого интереса, так что мой энтузиазм кажется глупым и неуместным. Анна отворачивается к телевизору, и мы молча смотрим рекламу.

Я досиживаю до конца фильма и допиваю пиво. Мы вежливо и безразлично беседуем во время рекламы, и тень разговора, который так и не состоялся, маячит в комнате, как нежеланный гость.

8

Разумеется, Анна помнит Блейка и других рабочих. Но она не намерена говорить о прошлом.

Такие разговоры внушают ей желание закричать.

А если она начнет кричать, то вряд ли сумеет остановиться.

9

Я просыпаюсь от внезапного испуга. Сердце колотится, как будто приснился кошмар. Я задернул шторы, когда пришел, и теперь почти ничего не вижу. Вглядываюсь в темноту, широко раскрыв глаза, и моргаю. Целую минуту я лежу и сосредоточенно дышу, ожидая, когда сердце перестанет бешено стучать. Успокоившись, я перекатываюсь на бок и поправляю подушку.

И тут я ее вижу.

Чью-то тень.

За мной наблюдают.

В моей комнате кто-то есть.

— Блин!

Я сбрасываю одеяло и от спешки вываливаюсь с кровати на пол, запутавшись ногами в простыне. Когда я поднимаюсь, загадочный незнакомец, кто бы он ни был, исчезает. Я подхожу к двери и включаю свет. Руки дрожат.

Хотя я понимаю, что это маловероятно, даже глупо, я открываю стоящий возле двери шкаф и заглядываю внутрь. Там ничего, кроме одежды.

Я бегом спускаюсь по лестнице, включая по пути свет.

— Эй! Тут кто-нибудь есть?

Мой голос эхом отражается от стен, неестественно громко звучит в безмолвной ночи, и гулкая тишина пугает еще сильней. Дом внезапно кажется слишком большим, слишком пустым, слишком мрачным. Я чувствую себя одиноким и беззащитным, одним на целом свете. Добравшись до прихожей, я проверяю входную дверь. Она заперта. Заглядываю в гостиную и столовую, потом в бальную залу. Никого. Никаких знаков постороннего присутствия. Вообще ничего.

Внезапно мне приходит в голову, что нужно побеспокоиться и об Анне. Может быть, незваный гость пошел в другую сторону — к ее комнате. Не исключено, что она в опасности. Я бегу наверх и барабаню в дверь.

— Анна, вы в порядке?

Не дождавшись ответа, врываюсь и ищу выключатель. Анна сидит и протирает глаза.

— Тим, что вы делаете? Что за шум? — раздраженно спрашивает она. — Что случилось?

— Я кого-то видел.

— В смысле?

— В моей комнате, — настойчиво говорю я. — Кто-то стоял на пороге и наблюдал за мной.

Она отбрасывает одеяло и встает.

— Вы уверены? О Господи. Вы… вы посмотрели внизу?

— Дверь заперта.

— Обе двери?

— Не знаю. Блин. Я проверил только одну.

Мы идем вниз. Анна опасливо кутается в халат.

— Вы видели человека? — уточняет она. — И что он делал?

— Не знаю, — отвечаю я. — Было слишком темно, я не разглядел. Там просто кто-то стоял.

Задняя дверь заперта, на кухне тихо и спокойно. Ничего не пропало и не сдвинуто с места.