Книга Оборванные струны - Надежда и Николай Зорины

Имелось и еще одно обстоятельство, по которому проникнуть в квартиру Балаклава было просто необходимо. В четверг на электронный адрес агентства «Инкогнито» пришло письмо.

Собственно, интересно было не само письмо, весьма немногословное: «Подробности при встрече», а ссылка на фильмовый ролик и указание пароля: FLEUR. Это была любительская съемка, запечатлевшая самое настоящее преступление.

Мужчина и женщина — судя по всему, муж и жена — приехали на пикник, чтобы отпраздновать день рождения. Сначала все шло своим обычным праздничным чередом, а потом вдруг женщина застрелила мужчину. Поднялась с бокалом вина в руке, очевидно чтобы произнести тост — слов ее расслышать не было никакой возможности, потому что неистово лаяла собака, — и выстрелила. Пистолет она выхватила из кармана пиджака — странно, неужели муж не заметил, что у нее в кармане? Собака, русский спаниель, в истерике носится по поляне и заглушает слова. О чем она ему говорила? За что убила? Почему выбрала для убийства такое неподходящее время и обстановку? И почему он ничего не заподозрил, почему запросто согласился стать жертвой, почему не заметил пистолета у нее в кармане? Стильный костюм, приталенный, довольно короткий пиджак с небольшими карманами — очень похожий есть у Насти. Пистолет не мог быть незаметен, пистолет должен был выпирать. Странно…

Впрочем, во всей обстановке пикника одни сплошные странности. Стол накрыт белой праздничной скатертью, совершенно неподходящие закуски, пепельница. Фирменная пепельница бара «Арина», узнал Андрей, они там несколько раз бывали с Бородиным. Странно, все до невозможности странно. И если у этого преступления имелся свидетель (который, очевидно, все и заснял), почему он не заявил в милицию, зачем обратился к нему?

«Подробности при встрече». Ни подписи, ничего. Никаких подробностей Андрей, кстати, так и не узнал, потому что и встречу никто не назначил и сам в офис не явился. Кто он — его новый заказчик? Просто свидетель-аноним, случайно заснявший преступление и теперь опасающийся мести со стороны убийцы? На анонима не очень похоже: письмо послано с конкретного адреса. Андрей даже хотел сам туда написать, но потом передумал — решил перестраховаться: мало ли что?

В общем, странностей было хоть отбавляй, но Никитин всей этой ситуацией проникся лишь отчасти — мысли его занимал Вениамин. А сегодня ночью он вдруг подумал: а не связано ли его исчезновение с этим странным письмом? С одной стороны, конечно, мысль совершенно абсурдная: как Балаклав может быть со всем этим связан? Но с другой…

В общем, с самого утра, не заезжая в офис и никого не предупредив, Никитин отправился на взлом квартиры Вениамина.

Но сначала он все-таки позвонил в дверь — не потому, что на что-то надеялся, а просто из деликатности: ну не мог он вот так сразу, вот так беспардонно вторгнуться на Венькину территорию. Конечно, никто не отозвался. Тогда он толкнул дверь, опасаясь самого худшего, — дверь, к счастью, не поддалась. Пора было приступать к взлому, но Андрей еще немного помедлил. Перед глазами вдруг очень отчетливо возникла картина:

Венька, растрепанный, в замызганных семейных трусах, сердитый, оттого что его внеурочно разбудили, сидит на табуретке в позе какого-то восточного божка, ворчит и не желает окончательно проснуться. Это было тысячу лет назад, еще до «Инкогнито», еще до того, как Балаклав приобрел официальный статус — в те далекие времена он выполнял различные заказы на дому и вел преимущественно ночной образ жизни. Андрей уважал его распорядок и обычно никогда не приходил раньше двух, но тут дело оказалось срочным, и он заявился с самого утра. Сейчас он вспомнить не мог, в чем именно заключалось дело, но картинка с сонным, сердитым Венькой проступила так отчетливо, и так жалко стало его, этого несчастного, лохматого обормота, что невыносимо заныло в груди — то ли в сердце, то ли в душе. Он достал свое хитрое приспособление для взлома, извинился перед другом и приступил к работе. Хилый, самый простой, какой, наверное, существует в природе, Венькин замок поддался сразу, и от этого Андрею стало почему-то еще больней. Этот чудик вечно покупал себе придурковатые игрушки: то кружку с особым ковриком с подогревом, чтобы не остывал кофе (как будто кофе обязательно пить за компьютером), то какую-то светящуюся елочку, соединенную с процессором (для чего она нужна, Андрей так и не понял), а надежным замком обзавестись не озаботился. Такой замок не то что любой злоумышленник влегкую мог открыть, любой пацан, любой шпаненок без всяких затруднений свободно проник бы. И возможно, проник… Венька сидел за компьютером и ничего не слышал. Удар настиг его на боевом посту. Голова опрокинулась на стол, монитор залило кровью.

Андрей встряхнулся, отгоняя новую, вымышленную, но тоже абсолютно отчетливую картинку. Толкнул дверь, вошел в прихожую. Вдохнул воздух, пробуя его на вкус, — нет, того, страшного, запаха нет. Обошел маленькую балаклавскую квартирку: кругом ужасный беспорядок, но беспорядок обычный, Венькин. И главное… ну да, картинка его оказалась ложной.

Напряжение спало. Страх и внезапно накатившее на него умиление этим обалдуем сменились раздражением. Он пнул подвернувшийся под ноги балаклавский ботинок и со всего размаху плюхнулся в компьютерное кресло — этакий модерновый трон с черт знает какими наворотами (лучше бы замок нормальный поставил!). Да с чего он вообще так разнервничался? Ну что может приключиться с этим оболтусом? Кому он сдался, каким таким страшным дядям? Ушел в загул по причине очередной в сердце раны из-за какой-нибудь дуры, а они тут с ума сходят, милицию подключили. Вот вернется — он его уволит без всякого сожаления. Избавится раз и навсегда, возьмет себе нового, нормального компьютерщика.

В ярости Андрей стукнул кулаком по столу — и тут произошло нечто такое, отчего он прямо-таки похолодел: монитор щелкнул и загорелся. Венькин компьютер спал и от сотрясения по столу проснулся. Ну да, он же слышал звук — легкое дыхание работающего вентилятора, — но не придал от волнения ему никакого значения. Это уже было пострашней всего. Балаклав не мог уйти из дому, не выключив компьютер. Забыть поесть — запросто, забыть вовремя явиться на работу — никаких проблем, забыть самого себя в своей берлоге — да сколько угодно! Но оставить компьютер включенным он просто физически не мог. Неотключенным оказался и Интернет — что уже выходило за рамки здравого смысла, понимаемого по-балаклавски. Компьютер уснул на The Bet — при каких таких ужасных обстоятельствах Вениамин допустил бы такое кощунство, как открытая почта? Словно дверь, оставленная нараспашку в святая святых… Внизу плыла надпись о непрочитанном письме. Андрею представилось, что письмо это посмертное. Он не смог заставить себя его открыть.

Да, посмертное, и надеяться не на что. Веньки, конечно, нет уже в живых. Ни при каких других обстоятельствах он не оставил бы компьютер… и Интернет… и почту. Все произошло здесь. И нужно встать и тщательно обследовать квартиру. Венька не сдался бы без сопротивления, и, даже если все потом хорошо замыли, не может не остаться следов. Нужно подняться и обследовать…

Но подняться было невозможно, и искать следы невозможно, и невозможно поверить… Вечно взъерошенный, вечно небритый, такой беззащитный. С дурацкими шутками, с паскудным характером. Как часто Венька доводил своего начальника до кондрашки, временами тот просто готов был компьютерщика пристукнуть! Ну как, как искать следы его смерти? Невозможно…