Книга Ноль часов - Михаил Веллер

Командированный с утра в портовые склады за канистрой олифы, Шура прикинул время, сунул к дворничихе пустую канистру и в штатском махнул в Каменку — благо Финляндский под боком. С вокзала еще звякнул Майе на работу — в преддверии лучшей жизни она торчала в мастерской по ремонту обуви приемщицей, и договориться на пару часов уйти ничего не стоило.

Но пока он добрался, оказалось, что один мастер сегодня заболел, напарница в отпуске, Майя поцапалась по этому поводу с начальником, и отлучка накрылась. Час Шура просидел на табуреточке, разговаривая с Майей через жестяной прилавок и дыша обувным клеем. А потом она попросила, чтобы он шел, чего так-то, и настроение испорчено, и ему нагореть может за самоход.

Вот это, стало быть, предыстория, а историю можно считать начавшейся с того момента, когда Шура, злой и огорченный настолько, насколько может быть огорчен и зол матрос, у которого, можно сказать, с живого места сняли уже готовую собственную и любимую девушку (в этот момент Майя была безусловно любима им страстно), решил попить пива. Денег оставалось, по ценникам ларька на станции, ровно на бутылку «Балтики № 3». Имея полчаса до электрички, он растянулся на теплой травке за кустом, закурил и сделал первый глоток. Жить стало лучше, жить стало веселей: товарищ Сталин понимал в психологии матроса.

И тут подошел какой-то солдатик, сапог, и как бы между прочим посмотрел на него так, как именно и только может смотреть не пьющий пиво солдат на человека, который его пьет. Внутренне заслоняясь от контакта первой попавшейся мыслью, Шурка подумал о школьном учителе литературы Матвее Марковиче: его съезд в Израиль провожали насмешливой цитатой: «И помчался в Палестину — крест на раменах». Поверху солдат был перекрещен пушечками на мятых погонах.

Перешагнув черту нейтрального расстояния, он всей возможной вежливостью смягчил просьбу:

— Простите, пожалуйста, вы на пиво не могли бы добавить?

— Ты что, браток, — усмехнулся Шурка, — я сам в самоходе.

Солдат вздохнул безнадежно и по-родственному:

— А… Ты откуда?

— С «Авроры», — небрежно бросил Шурка и, обозначив уже одним этим ответом неизмеримое превосходство флота над армией, почувствовал себя вынужденным идти дальше по пути демонстрации и утверждения этого превосходства. С краткой досадой он дал солдату глотнуть и закурить.

Наладился ленивый необязательный разговор: каждому были интересны незнакомые особенности службы другого. Своя-то жизнь быстро осточертевает в замкнутом однообразии.

Иван (звали солдатика) возвращался в часть из артмастерских, и выкроил полчасика поваляться на солнышке, пострелять на пиво у станции.

— Чего там делал-то?..

— Ударный механизм брал из ремонта. — Он вытащил из отвислого набедренного кармана шлифованный стальной цилиндрик размером с эскимо, с силой оттянул поперечный рычажок и щелкнул тугой пружиной.

— Дай поглядеть. Это от чего?

— От ЗИС—3. Старые семидесятишестимиллиметровки, учебные.

Дальнейший разговор мог бы явиться находкой для шпиона, если бы содержал хоть что-нибудь неизвестное еще шпионам.

Иван служил в отдельном артполку, который обслуживал стрельбы на полигоне «здесь рядом».

— Бобочинский полигон, не слышал? Центральный на весь округ, к нам все приезжают задачи по боевым стрельбам сдавать.

Через десять минут Шура знал размеры полигона, расположение артскладов и фамилию командира полка. Он с веселым сожалением попытался определить стоимость информации, но всучить ее кому бы то ни было на информационном рынке явно не представлялось возможным.

— Слушай, — спросил он, — если ты выдаешь столько секретов за глоток пива, то что ж ты сделаешь за бутылку водки?

— За две с закуской — все! — убежденно сказал солдат.

— Например?

— Например? За полбанки я тебе этот ударник отдам! — засмеялся Иван, и в голосе его Шурка понял закамуфлированную игрой готовность действительно отдать — вроде надежды рыбака на поклевку в пустом водоеме: а вдруг пошлет бог полбанки через дурака-матроса.

— Ты ж потом под суд пойдешь.

— О! Да! С разгону.

— А как?..

— А так. Стакан налью сержанту в мастерских, он мне другой в загашниках найдет. Там этого списанного барахла — немерено, а отремонтировать всегда можно. А триста грамм мне останется. Ну — не интересуешься?

— Да на что мне? — развеселился Шурка.

— Ну, мало ли. Грохнешь куда. Или братве сдашь. Это ведь, кому надо, хрен найдешь.

— А им зачем?

— Ну, откуда я знаю. Может, им пушку починить надо.

— На что им пушка?

— Ну, ты даешь. Мало ли. По ментам стрелять. Или по Смольному грохнуть.

— На что им Смольный? Они и так там сидят.

— Зануда ты! — рассердился солдат. — Зачем да зачем! Это ведь ударный механизм: главная вещь в орудии, без него — мертвое железо. Ну возьми, что ты! Слабо?

Они посмотрели друг на друга и загоготали. Ведь точно за полбанки пойдет ударник, было б кому сдать!.. Ну нормально.

Сознание даже ненужных возможностей способствует хорошему настроению. А хорошее настроение, в свою очередь, подвигает к реализации возможностей. Возникает прилив энергии в разных местах.

— Слушай, — сказал Шурка. — А как у вас насчет других калибров?

— У нас хорошо насчет других калибров. А ты почему спрашиваешь?

— К ста пятидесяти двум миллиметрам я бы поговорил, — продолжил Шурка игру, и в шутке явил себя не смысл даже, а чисто теоретический допуск связи со смыслом. Случайные связи опасны, но развлекают своей осуществимостью.

— Элементарно, Ватсон, — важно кивнул солдат.

— Ну уж?

— У нас отдельный взвод старых стапятидесятидвухмиллиметровых гаубиц есть. Не угодно?

До электрички оставалось девять минут. Шурка потащил артиллериста в кассы. Продал в очереди билет (зайцем доберется) и взял еще пива.

Снял пару глотков и щедро протянул Ивану:

— Слушай, земеля. Записать есть чем? — И продиктовал телефон Майи. — Позвони через пару дней — она тебе скажет, если надумаю. Но смотри: будешь подкатываться — убью!

Случайный треп как бы приобретал приятную значительность бизнеса.

— Не топи Муму, — покровительственно успокоил солдат. — Ну что — проникся?

— Прикинуть надо.

— Чего прикидывать?

— Того. Калибр — это одно, а система — другое, сам понимаешь: посмотреть, размеры уточнить.

Иван поднял пегие бровки:

— Нестандартная работа дороже стоит! — скаредным купеческим тоном предупредил он.