Книга Атаман. Тест на прочность - Максим Гарин

— Не заблудился случаем?

— Вроде нет.

— И че те надо?

— Вещи оставить на хранение, — Терпухин протянул охраннику «ТТ».

Атаман с самого начала предполагал, что рано или поздно его захотят обыскать: по-хорошему от этого не увильнешь. Оставлять оружие на припаркованном мотоцикле среди нехитрого багажа он не хотел — могут увести запросто. Доверить ребятам? Еще попадут в историю за время его отсутствия. Оставить в кустах? Кто-нибудь да подсмотрит. Как ни странно, самым надежным было отдать таким вот образом.

— Обыскать я тебя все равно обыщу.

— Давай, вперед.

Взгляд охранника в пестрых шортах не потеплел ни на один градус, но уважения после обыска невольно прибавилось. Человек, который сам спокойно расстается с оружием, это уже не плесень на двух ногах.

— Так что тебе надо?

— Поговорить. Скажи: пришел человек, интересуется насчет Гоблина.

Охранник ушел внутрь. Судя по громким голосам, там спорили о средствах быстрого восстановления потенции. Причем препараты вроде виагры презрительно отметались — речь шла исключительно о еде и питье. Потом разговор замолк присутствующие, очевидно, выслушали сообщение охранника.

Через пару минут на крыльце появилась личность, явно страдающая «зеркальной болезнью»: когда брюхо достигает таких размеров, что член свой можно увидеть только в зеркале.

— Кто такой? — осведомилась личность, пожевав маслянистыми губами.

— Дружить мы все равно не будем, так зачем тратить время и знакомиться? Слыхал я, Гоблин недавно двоих упаковал — не знаю, правда или нет. У меня к нему свой счет.

— Лично у тебя? — собеседник выпятил нижнюю губу.

— Лично у меня.

— И как ты, скажи на милость, думаешь с ним разобраться? Что у тебя есть за душой, кроме пушки?

— Пушка для подстраховки. Может, обойдусь и без нее.

— О таком герое скоро песни складывать начнут.

— Разговаривать будем или чувство юмора демонстрировать? У меня оно тоже есть, не волнуйся.

— Да ты тут выдаешь такое: хоть стой, хоть падай. Этого отморозка даже оштрафовать ни разу не удалось. А ты, блин… Выхожу один я на дорогу… Ну что тебе от того, одного или двух он упаковал?

— Где?

— Не иначе вояка бывший. Жалко, не увижу, как ты сядешь в лужу. А будет она красного цвета, попомнишь мои слова… Вчера утром упаковал, возле Черного Яра.

«Значит, бандит на трассе не соврал». — Юрий знал этот городишко неподалеку от Астрахани.

— Я тебе должен что-нибудь за справку?

— Да нет. Такие справки у нас идут задаром.

Атаман протянул руку в сторону охранника в пестрых шортах. Тот вопросительно взглянул на брюхатого и отдал оружие после недвусмысленного кивка.

— Откровенность за откровенность. Я сегодня влез в одно дело. Может быть, не в свое. Не люблю бардака на дороге.

— Так это ты, значит, влез? И наглость имеешь сюда являться? Да мне сейчас только свистнуть…

Атаман развернулся и стал неторопливо удаляться в направлении главного здания «Каравансарая».

Брюхатый даже рыгнул от удивления. Если беседа происходила бы на пустой желудок, он бы, возможно, и взялся проучить самоуверенного гостя. Но пять порций шашлыка и три литра темного пива не способствуют чрезмерно активной жизненной позиции. Вдобавок внутри шевельнулось сомнение: может, как раз такой имеет шанс вытянуть козырного туза? Пусть попробует удачи, зачем гробить своих людей?

* * *

Тем временем в переполненном зале события развивались по-своему. Майк и Штурман были не из тех, кто мог спокойно усидеть возле запотевшего пузыря водяры. Не прошло и пяти минут, как пустая бутылка стояла под столом, а друзья наперебой махали официанту, требуя продолжения.

За новой поллитровкой дело не стало. Здесь, «как в лучших домах», никто не требовал денег до тех пор, пока клиенты не вставали из-за стола. Начались, как водится между байкерами, оживленные обсуждения технических вопросов и воспоминания о пройденных маршрутах. На трезвую голову каждый имел терпение выслушать собеседника, но после первой, стремительно оприходованной бутылки они уже перебивали друг друга, спорили из-за каждого слова. Тут с другого конца зала еще подсел владелец «Судзуки», заслышав родные термины.

–..А я тебе говорю, что генератор — самое слабое место на «Урале», ахиллесова пята…

— Лучше вспомни, из-за чего он тогда выл.

Реле-регулятор надо было менять. А ты болт забил: вот и спалил статорную обмотку…

–..Помните, какая грязюка была на прошлом фестивале?

— Еще бы, когда сто моцилей тягаются туда-сюда на таком вот кусочке земли…

За столиками все говорили громко, стараясь перекричать соседей справа и слева. Но компания байкеров выделялась даже в этом гаме.

— Эй вы там, может, сбавите немного? Оглохнешь с вами.

— Это ты кому?

— Тебе-тебе. Если туго доходит, намордник нацепим.

Майк со Штурманом переглянулись. Благоразумной осторожности их состояние уже не предполагало. Новый знакомый тоже ни минуты не колебался встать за своих или нет?

— Больше не тявкай. А то вернешься в конуру.

Здоровенный дальнобойщик в майке с глубоким вырезом снял темные очки и поднялся с места. Словесная перепалка была исчерпана, настало время для непосредственного контакта. Трое его соседей тоже встали — каждый из них был в полтора раза шире любого из байкеров.

Отлетели в сторону опрокинутые столы и стулья, зазвенело бьющееся стекло. Когда Терпухин вошел, чтобы забрать своих попутчиков, они уже получили первые ощутимые удары. Майку рассекли скулу — под узкой пижонской бакенбардой проступила кровь. Штурман заработал по свернутому набок носу с обещанием выправить дефект. Хозяину «Судзуки» ударили по зубам массивной бутылкой из-под шампанского, потом добавили ногой в солнечное сплетение.

«На пять минут оставил, — сплюнул с досадой Атаман. — Надо было ехать одному, не связываться с этими раздолбаями».

В любом случае драку надо останавливать, иначе доблестных байкеров придется транспортировать в больницу. Одного, в крайнем случае двух Атаман, пожалуй, смог бы успокоить по-хорошему. Но тут кулаками махали четверо жлобов.

В любой компании важно сразу определить «старшего», того, чье слово всего весомее. Ухватив чуть ниже запястья занесенную руку, Атаман взглянул в глаза коренастому мужику с короткой мощной шеей и крестиком на тонкой золотистой цепочке.

— Может, хватит? Или так уж обидели?