Книга Дефолт совести - Александр Смоленский

«Ну и лиса, – подумал Павел и невольно улыбнулся. – Как умело вывернулся! Денежно – вот оно, ключевое для него слово!»

– Доктор Зоммер, давайте сейчас поставим точку. Если вы в эту минуту искренни, то действительно мяч на моей стороне. Я буду думать. Хорошо, что мы пока все же друг друга поняли. А теперь давайте продолжим пить пиво и заедать его пирогом. И ещё скажите, если не секрет, конечно: где вы так хорошо выучились русскому языку?

– О, это прелюбопытная история... – Адвокат пустился в объяснения: – В конце восьмидесятых у нас в Кёльне, откуда я родом, по соседству поселилась семья поволжских немцев. Очаровательные люди. Но самой очаровашкой была младшая дочь Наташа. Мне было тогда семнадцать, ей шестнадцать. Вот с Наташи и началось моё увлечение русским языком. Мне особенно нравился Чехов. И сегодня я искренне убёжден, что знание русского языка и русской классики – одно из самых больших моих личных достоинств.

– А как с Наташей? – не удержавшись, спросил Павел.

– Что Наташа?! Давно её не видел. Словом, с языком у меня получилось много лучше.

– Вы интересный человек, герр Зоммер. – То ли под влиянием пива, то ли от состоявшегося разговора Фролову явно начал импонировать этот рыжий шваб. – А где вы учились юриспруденции?

– Представьте, здесь же, в Страсбургском университете. Кстати, там я впервые и познакомился с мэтром Конти – он читал лекции по уголовному праву. Так что Страсбург – город моей юности, моя вторая родина. Эх, какие были времена... Впрочем, и сейчас для студентов они не хуже, тем более что ныне в аудиториях университета появились русские красавицы...

Зоммер подмигнул Фролову.

– Да вы, как я погляжу, дамский угодник! – не скрывая иронии, воскликнул Павел.

– Не то чтобы угодник, но поклонник это точно, – рассмеялся в ответ адвокат. – Поэтому до сих пор и не женился. – Затем он уже серьёзным тоном добавил, опять перейдя на «ты»: – Давай, Павел, я повожу тебя по ночному Страсбургу, увидишь все его красоты. Разреши хоть чем-то компенсировать моё столь неучтивое опоздание.

– С удовольствием разрешаю, – ответил Павел.

Экскурсия, во время которой адвокат проявил себя весьма эрудированным гидом, завершилась за стаканом виски в баре отеля «Оранжери», где русский учёный и немецкий адвокат выпили на брудершафт.

– Теперь мы окончательно на «ты», – зафиксировал события Павел.

– Меня это полностью увлекает, – констатировал Курт опьяневшим голосом.

– Ты хотел сказать «устраивает», Курт. Ты сейчас хорошенько проспись, иначе русский язык забудешь, – падая от усталости и принятого на грудь поправил его Павел. – Короче, мэтр, я буду думать, а на тебя надеюсь. Понимаешь, справедливость должна восторжествовать, иначе на кой хрен ты столько лет учился?

– Да, действительно, на кой хрен?! – в тон повторил вопрос Зоммер и, удивлённо посмотрев на Павла, явно задумался над прозвучавшим вопросом. – Ты знаешь, за что я вас, русских, уважаю? За то, что вы умеете ставить самые каверзные и острые вопросы. Но ответы на них вы почемуто всегда требуете от других.

– Прошу тебя, Курт, не задевай моё национальное достоинство, иначе врежу тебе своим сибирским истеблишментом... – слегка покачиваясь из стороны в сторону, шутливо пригрозил адвокату Фролов.

– А что, он у тебя большой?

– Ты о чем? – не понял Павел. – Ах, об этом? Так я о другом. Ну всё, я пошёл спать...

После «содержательного» диалога, продолжавшегося ещё немало минут, подружившиеся доверитель и поверенный договорились, что завтра утром Курт лично доставит Павла в аэропорт и с честью проводит на родину. Правда, Фролов все же опасался, что Зоммер по понятным причинам может не сдержать обещания. Но опасения были напрасны – ровно в восемь адвокат уже ждал Фролова в своей машине у выхода из отеля.

По дороге в аэропорт они ещё раз обменялись всеми возможными телефонами и адресами электронной почты.

– Как что-то решишь – сразу звони. Ну и прилетай, естественно, – сказал на прощание адвокат, как бы ненавязчиво напоминая о деле.

Ни один, ни другой тогда ещё даже не подозревали, в эпицентре какой опасной игры вскоре окажутся против своей воли.

Флорида. Корсар с острова Костей

Было шесть утра, когда Блейк почти на ощупь добрался до двери своего рабочего кабинета в дальней части дома.

– Куда, черт возьми, она делась? – пробормотал он. – Вроде я оставлял её на столе.

Проверить свое предположение старик не успел. Голова вновь затрещала, как старый пустой сундук, по которому сильно ударили палкой, будто это не сундук, а большой барабан в руках туземца из джунглей.

Он, собственно, и проснулся от очередного приступа нестерпимой головной боли. Но стоило по выработанной давно привычке присесть в постели и почувствовать позади спинку высокой дубовой кровати, как приходило некоторое облегчение. Увы, ненадолго. Не успел Блейк встать на ноги, как голова, ко всему прочему, ещё и закружилась. Мир медленно поплыл вокруг него, старика шатнуло так, что он чуть не опустился на пол. Тем не менее, схватившись за спинку кровати, старик не испугался. За годы болезни он адаптировался к этому неустойчивому состоянию и научился быстро из него выходить.

Сейчас, не зацикливаясь на собственных хворях, старик был поглощён только одним: поисками листка бумаги, который так его взволновал перед самым сном. Наверное, оставил среди бумаг в кабинете, резонно предположил он. Осторожно опираясь на кресла, стоявшие по всей длине коридора, он добрался до лестницы. Вцепившись в деревянные перила, Блейк поднялся прямо к дверям кабинета. Он хотел сразу добраться до стола и немедленно найти бумагу, но, передумав, вышел на веранду.

Тропическая ночь на островке дышала желанной прохладой. Воздев глаза к высокому, темному, мерцающему мириадами звёзд небу, старик невольно сравнил его с чёрным бархатом, щедро усеянным бриллиантами. Он отвёл глаза от небесного свода и посмотрел туда, где метрах в ста начинался безбрежный, шепчущий волнами прибоя океан. Лунная дорожка смотрелась на его глади, как загадочный путь в бесконечность. Отсюда хорошо было видно начало знаменитой автострады «Оверсис хайвэй», убегающей к Майами. Освещённая бесконечными рядами лампионов, она была похожа на гигантскую гусеницу, хвост которой уходил за горизонт.

– Бог мой! – во весь голос воскликнул старик. – Неужели вся эта красота будет не для меня?

Но устыдившись собственного крика, который посчитал проявлением слабости и малодушия, старик замолчал. Хотя внутри всё продолжало кричать: не хочу умирать! Хочу бессмертия здесь, на земле, а не на небесах. Хочу быть здесь, а не там...

Почему ему, великому и могущественному магнату, финансовому гению, безоговорочно признанному сильными мира сего, способного при желании сдвинуть с орбиты Землю, не дано права купить бессмертие? Он ведь столько сделал для человечества! Но теперь на пороге небытия чувствует себя таким же жалким рабом судьбы, как и последний наркоман из нью-йоркских трущоб. Ну почему такая немилость? Какая всё-таки чудовищная несправедливость к нему, великому Дэйву Блейку! И это на пороге восемьдесят седьмого дня рождения?!