Книга Самая настоящая - Маргарет Уэй

— Место просто волшебное! — искренне откликнулась Оливия.

— Невероятно приятно слышать подобное из ваших уст. От вас ведь нелегко дождаться похвалы, — сухо отозвался мужчина. — Когда мы приземлились в Нару, вы бросали на меня такие взгляды, что я уже подумывал, а не отдать ли вас крокодилам.

— Какая ерунда… — Неужели он все-таки заметил, в каком смятении она была?

— На вашем месте я бы не зарекался. У нас тут крокодильчики-то водятся. Как пообвыкнетесь, я вам обязательно покажу. А теперь не пройти ли нам в дом? Вам должно быть жарко тут на солнцепеке.

— Удивительно, но я, кажется, привыкаю к местному солнцу. Кроме того, фонтан и эти ручьи вокруг создают иллюзию свежести и прохлады. Какая находка! И как все удивительно точно и тонко решено! Этот марокканский стиль! Все просто восхитительно, не терпится взглянуть, что же внутри!

— Я просто счастлив, мисс Бэлфор! Позвольте же проводить вас в дом.

От его смеющегося взгляда Оливию бросило в дрожь.

— Пожалуйста, оставьте этот покровительственный тон.

— Ну что вы, и в мыслях не было. С вами мне все равно не тягаться. Я лишь хочу помочь вам освоиться, почувствовать себя австралийкой.

— Боюсь, на это бы потребовалось больше чем пять месяцев, — холодно заметила Оливия.

— Боже правый, я все время забываю, что счастье лицезреть вас у нас продлится столь недолго. — Соблазнительный и сексуальный рот скривился в усмешке. — Такая досада, право слово. Знаете, возможно, вы и оскандалились на родине, но, похоже, приходите в себя. Настроение у вас вполне боевое.

— Послушайте, вы постоянно меня подкалываете — каждый раз, как мы встречаемся.

— О, так вам запомнились наши встречи!

От его улыбки сердце Оливии забилось быстрее. Призвав на помощь все свое самообладание, она холодно ответила:

— Я только не поняла тогда, вы ненавидите женщин в принципе или я одна удостоена такой чести.

— Главным образом мою бывшую жену, — резко ответил Мак-Элпайн. — Когда мы с вами виделись в прошлый раз, она весьма омрачала мое существование. Но если мои слова расстроили вас хотя бы на мгновение, прошу извинить.

— Некоторые мгновения тянутся вечность. Но вы не беспокойтесь. — Оливия махнула рукой, ощущая, как неведомый ей доселе жар разливается по телу.

— Так вы не из тех, кто спокойно воспринимает критику?

— Критику? Просто критикой ваши замечания не назовешь. — Девушке хотелось поскорее выпить чего-нибудь ледяного, чтобы погасить жар, сжигающий ее изнутри.

— Как это ни странно, несмотря ни на что, вы мне симпатичны, — заявил австралиец и взял гостью за руку, двигаясь с непередаваемой грацией хищника. — И о чем только думал Оскар, отправляя вас ко мне!

— Могу лишь сказать, что отец питает необъяснимую симпатию к самым странным личностям, — язвительно сообщила Оливия.

Мак-Элпайн расхохотался, смех его звучал совершенно искренне.

— Вот значит, каким вы меня видите! Странной личностью!

— Прошу прощения, — спохватилась англичанка. — Но вы все время будто бы провоцируете меня, уж и не знаю, чем я заслужила такое отношение.

— Возможно, вам стоит получше изучить саму себя.

— Это ко всем относится. — Оливия отвернулась, делая вид, что рассматривает окрестности. — Удивительное место. Его прелесть умножается, когда вспоминаешь, какая пустошь за стеной. Да, должна вам сказать, что даже не представляю, какую работу вы для меня здесь уготовили.

— Нечто, что потребует от вас выйти из вашего ледяного дворца, — вызывающе ответил Мак-Элпайн.

— Не понимаю, откуда у вас такое обо мне представление. Это все слухи. На самом деле я совершенно обычный земной человек.

— Ну уж нет, в вас нет ничего земного. Да и откуда? Вы, мисс Бэлфор, с детства живете в роскоши и богатстве. Вы же не имеете ни малейшего представления о том, как живут простые смертные.

— А вы, можно подумать, имеете, — огрызнулась Оливия, чувствуя, как кровь стучит в ушах.

— Мисс Бэлфор, если мы хотим, чтобы ближайшие пять месяцев прошли тихо-мирно и без потерь, нам нужно быть терпеливыми друг к другу.

— Странные у вас представления о терпеливости. — Она вновь отвела взгляд. Мак-Элпайн просто ослеплял ее, завораживал своей привлекательностью, уверенностью в себе. Очень опасный тип.

— Я трудился не покладая рук, чтобы соответствовать ожиданиям отца. А когда пришлось перенимать управление после него, пахал и вовсе как раб на галерах. В то время как вы, насколько мне известно, за всю свою жизнь открыли пару вечеринок да выпили несчетное количество чашечек чая — вот и все ваши дела.

Глаза Оливии метали голубые молнии, тон был ледяным.

— Представьте, не все. Еще я занимаюсь благотворительностью и организацией приемов для отца. Это, знаете ли, не фунт изюма.

— Конечно нет, а целых два фунта! Значит, еще не все потеряно. В течение ближайших месяцев я планирую несколько мероприятий, мне нужна женщина, которая выступила бы в роли хозяйки и также взяла на себя подготовительную работу. А еще вам придется также некоторое время заниматься домом. Для вас это должно быть раз плюнуть, после ваших-то владений. Я планирую отправить Норма и Кэт в отпуск, им давно пора отдохнуть. Спокойно, без паники! — Мак-Элпайн поднял руку, не давая Оливии перебить себя. — Это лишь в том случае, если они согласятся.

Неимоверным усилием воли Оливия взяла себя в руки и попыталась успокоить сбившееся дыхание.

— Вы хотите сказать, что уготовили мне роль домработницы?

— Что это вы злитесь? Во-первых, у нас с вашим отцом договоренность, что я подбираю для вас занятия на свое усмотрение. И заметьте, я ведь не прошу вас изображать мою английскую любовницу, хотя это бы помогло решить пару проблем. Правда, породило бы немало новых. Во-вторых, к пылесосу вас никто не гонит, для этого есть целый штат специально обученных людей. А вот организовать их работу вы, без сомнения, способны. И в-третьих, вам не помешало бы научиться находить общий язык с разными социальными слоями.

— Опять этот снисходительный тон! — процедила англичанка сквозь зубы.

— Вам не требуется снисхождение, мисс Бэлфор. Да, и еще. Вы ведь в курсе, что у меня есть дочь?

— Джорджина, да, я слышала. Жаль, что не от вас.

— Сейчас слышите и от меня. Так вот. Она просто прелесть. Внешностью вся пошла в мать. Джорджина — самый дорогой мне человек на всем белом свете, я ее обожаю. Она приезжает в субботу. Предупреждаю: у нее сейчас очень непростой период в жизни, переходный возраст. Думаю, вы по сестрам своим знаете, что это такое. У вас ведь, кажется, уйма младших сестер?

— Да, огласить вам весь список? — едко поинтересовалась Оливия. Надо же, так выразиться, «уйма сестер»!