Книга Загадка Красной вдовы - Джон Диксон Карр

Мантлинг сердечно приветствовал его. Затем Мантлинг начал знакомить Г. М. с присутствующими, и Мерривейлу пришлось вперевалку ковылять от гостя к гостю, что заняло немало времени. Когда он пожимал своим ластом руку Терлейна, на его будто топором срубленном лице мелькнуло некое подобие улыбки.

– А я о вас слышал. Черт меня побери, приятно познакомиться! Мне о вас Джимми Беннет рассказывал – тот, который попал в заварушку в прошлом году. У меня есть ваша книга. Неплохо пишете… Кстати, Мантлинг, в тот день, когда вы заглянули ко мне в контору, мне попалась статья о вас. В ней было написано, что вы были в Северной Родезии. Вы мне об этом не рассказывали.

Мантлинг оживился.

– Убил там слона, – самодовольно сказал он, – точнее, двух. В прошлом году. Я туда больше не поеду. От Южной Африки уже ничего не осталось. Страна вычищена до самого бельгийского Конго. Они организовывают охотничьи заповедники – представляете! Как будто туда за фазанами ездят! В национальных парках львы шляются у машин и обнюхивают колеса, словно собаки. Смех! Подавайте мне Южную Америку, вот что я вам скажу. Подайте мне Южную Америку…

– И южноамериканские яды, – сказала Изабелла таким тоном, каким обычно говорят об изысканных блюдах. Ее и без того неживые глаза вовсе остановились. – Не уходи от разговора, Алан. Вы, сэр Генри, сыщик. Я слышала о вас.

Г. М. посмотрел на нее, мигнул, вслед за головой медленно развернул к ней неуклюжий корпус. Выражение его лица не изменилось.

– Очень интересно, мэм. Когда со мной разговаривают таким образом, жди вопросов. Я прав?

– Да, я хочу задать вам несколько вопросов… Алан, налей сэру Генри стаканчик хереса. – Кисти ее сплетенных рук напряглись. – Говорят, с вами небезопасно иметь дело, и вы меня немного пугаете. Поэтому я хочу задать свои вопросы до того, как вы начнете задавать свои. Мой племянник рассказывал вам о «вдовьей комнате»?

– Ну… Почти не рассказывал. – Г. М., казалось, докучала какая-то невидимая муха. – Но он сообщил достаточно для того, чтобы зацепить мое любопытство, черт бы его побрал. Он явился ко мне со своей историей как раз тогда, когда у меня было невпроворот работы. Вот именно. Я занимался делом Хартли – вы, наверное, слышали о нем: пистолет в чаше для пунша. Да, у Мастерса прибавилось проблем, когда я его обнаружил. Ну, он обрисовал мне суть дела, и старой ищейке этого, естественно, оказалось достаточно, чтобы сорваться с места и примчаться сюда, поглядеть, в чем дело. Но известно мне немного. Пока немного.

Не теряя времени, Изабелла задала следующий вопрос:

– Я хочу знать, есть ли, по вашему мнению, во «вдовьей комнате» что-нибудь представляющее опасность?

– Как вам сказать… – Г. М. потер лысую голову. – Вы имеете в виду опасность из прошлого? Отравленная ловушка или игла? Нет, мэм, по-моему, ничего такого в той комнате нет.

С той стороны комнаты, где находился Мантлинг, послышалось довольное ворчание. Терлейн успел заметить, что бледная тень удовлетворения мелькнула и на лице женщины; но она продолжила расспросы с мягкой настойчивостью, от которой не было защиты. Она даже шею вперед вытянула.

– Но вы, конечно, не будете отрицать, – сказала она, – что четыре человека, оставшиеся одни в той комнате, умерли насильственной смертью, и причины ее мы не знаем.

– Забавно, – задумчиво протянул Г. М. Его маленькие острые глазки впились в Изабеллу. – В вашем последнем предложении одно слово интересует меня больше остальных. «Одни». Вот ключевое слово! В нем вся соль, и, черт меня побери, я хочу доискаться, в чем тут дело. Если принять за факт, что они действительно умерли насильственной смертью, почему каждый из них умер именно в тот момент, когда остался один? Иными словами, была ли комната менее опасной, если в ней в течение более чем двух часов находилось, скажем, трое или четверо человек?

– Я могу ответить, – вмешался Мантлинг. – Если в комнате находилось больше одного человека, она была безопасней воскресной школы. Факт! Это было проверено еще моим дедом. Дед с французиком – с тем самым, который умер в той комнате, – провели там много часов. И ничего не случилось. Но вот лягушатник остался в комнате один, и… немного времени прошло, и он сыграл в ящик.

– Понятно, – безразлично сказал Г. М., который будто и не ожидал иного поворота событий, и тем же тоном добавил: – Кстати, мэм, вы, случайно, не знаете, как звали того француза?

– Француза?

– Да. Как звали француза, приехавшего к лорду Мантлингу по делу и умершего во «вдовьей комнате»?

В первый раз выражение ее водянистых глаз изменилось; она сощурилась, и выглядело это странно, будто у нее совсем не было век.

– Не знаю. Правда, не знаю. Может, Гай помнит. Это важно?

– Видите ли, он ведь там умер, – расплывчато объяснил Г. М. – Так, что у нас дальше?.. Ах да. Мантлинг, вы вроде говорили мне, что сегодня среди гостей будет еще один француз – а?

– А, вы имеете в виду Равеля, – сказал Мантлинг. – Да, а что? Равель, по-моему, приличный парень. Когда я первый раз его увидел, я удивился: француз – и блондин… Бренди хотите? – Он отвернулся к стене, под прикрытием своей широкой спины нацедил почти полный стакан. Протянул его Мерривейлу и, с любопытством глядя на него, повторил: – А что?

– Да нет, это я так, из любопытства. Кстати, а он не предлагал вам продать ему что-либо из мебели в той комнате?

Взгляд Мантлинга остановился.

– Как вы догадались? – Он был потрясен. – Ловко, черт меня возьми! Ловко… верно, Джордж? Я имею в виду, не каждый бы смог догадаться о подобной вещи через пять минут после прихода. Да, действительно, он хотел купить кое-что.

– Понятно. Я просто размышлял. Какую-то конкретную вещь?

– Н-нет, не совсем. Он сказал, что просто посмотрит, что там есть, и, может быть, я захочу что-нибудь продать… Погодите-ка! Кажется, он упоминал стол… или кресло? В общем, что-то он упоминал.

– Лучше было бы, – сухо сказала Изабелла, – продать их Музею мадам Тюссо.

Теперь ее голос скреб слух, как наждачная бумага. Один Г. М. остался невозмутимым. Он сидел, облокотившись о стол, скрестив руки на своем необъятном брюхе, и равномерно – раз в секунду – моргал.

– Ага. Я об этом тоже думал, мэм. Кстати, в Музее мадам Тюссо имеется настоящий гильотинный нож… Но оставим это на время… Мэм, я хочу задать вам вопрос о вашей племяннице… Джудит, верно? Как вы считаете, почему ей не позволили присутствовать на сегодняшнем представлении?

Изабелла кивнула, и на ее лице мелькнуло удовлетворение, пробившееся даже несмотря на ее всегдашнюю сдержанность.

– Умно придумано. Я думаю, вы догадываетесь, почему ее нет сегодня здесь. Я скажу вам то, что мой племянник никогда бы не сказал – не хватило бы мужества. Она не была допущена потому, что, возможно, рассказала бы все своему жениху, доктору Арнольду.

– Я слышал о нем, – проворчал Г. М. и с мрачным видом кивнул. – Врач-психиатр? Так я и думал. Ну? И что из этого?