Книга Тайна тевтонского замка - Нина Алексеевна Левина

поиск работы не одобрял, считая, что материально Маша обеспечена. Через несколько месяцев после свадьбы мама отправилась в иной мир, оставив Машу полной сиротой. А спустя год семейной жизни подарки, ужины и поездки от мужа закончились, зато требования к Маше возросли. Теперь она чувствовала себя не женой, а круглосуточной прислугой, отрабатывающей еду и крышу над головой. Вдобавок муж велел прекратить отношения с университетскими подругами. Оставалась только Лена, с которой удавалось иногда тайком созваниваться, так как Трошкин контролировал каждый Машин шаг. На её робкие возражения, что она тоже человек и имеет права, муж обычно разражался гневной лекцией о зажравшихся деревенских девках, не ценящих блага, которыми их осыпают мужья из столицы.

— Неблагодарная тупица! — гремел Трошкин, и от звука его голоса Маша съёживалась, превращаясь в испуганную девочку. — Мыкалась бы сейчас по съёмным квартирам или вернулась бы в свою дыру коровам хвосты крутить! Да таким, как ты, в Москве одна дорога — в проститутки или рыночные торговки!

— Почему же? — робко вставляла Маша. — У меня диплом. Я работать могла бы, рекламой заниматься или художественным оформлением.

— Тут таких умных с дипломами — сотня на квадратный метр! А чтоб место хорошее получить — сначала по кругу пройти надо! Всех ублажить! Это таких, как я — честных, порядочных мужчин, сперва женящихся, а потом уже вольности позволяющих — по пальцам сосчитать! — Муж смотрел на Машу с презрением. — Ты из благодарности должна мне ноги мыть и юшку пить, а не глаза недовольно закатывать!

Маша внимала его доводам, согласно кивала, но слёзы сами наворачивались на глаза, а сердце сжимало тугим обручем обиды. А потом Трошкин начал приводить домой женщин. Открыто, не стесняясь, запирался с ними в спальне, и Маша впадала в ступор, слыша хохот и сладострастные стоны, несущиеся из-за двери.

— Ну-ну, только не надо драматизировать, — говорил он потом, выпроводив очередную пассию и похлопывая рыдающую Машу по плечу. — Мужчины так устроены, одной женщины им мало. Разве мама не говорила тебе об этом? Ты должна радоваться, что я поступаю с тобой честно — не снимаю какие-то чужие квартиры или номера в гостиницах, где царит антисанитария. Не обманываю, как другие мужья, скрывая свои увлечения. У нас в семье всё честно.

Вероятно, так и продолжалось бы годами, и Маша окончательно превратилась бы в безвольное, запуганное существо, но однажды Трошкин велел ей подать в спальню фрукты и вино, когда развлекался там с пышнотелой блондинкой. Стоило Маше открыть дверь и взглянуть на представшую перед глазами картину, как в голове у неё что-то щёлкнуло и замкнулось. Она аккуратно поставила приготовленный поднос на столик у кровати, потом взяла в руку бутылку вина и со всего маху обрушила её на голову Трошкина. К его счастью, он успел увернуться в последний момент, и бутылка разлетелась вдребезги, ударившись о кованое изголовье кровати. Красное вино весело брызнуло во все стороны, блондинка истошно завизжала, и Маша буквально впихнула в накрашенный рот сочный персик.

— Ты спятила? — заорал вскочивший с кровати муж, но прилетевший в лоб хрустальный бокал заставил его взреветь от боли. — Убью!!!

Может быть, в другое время Машу испугала бы эта угроза, но не сейчас. Словно вызревший за два мучительных года, мощный торнадо вырвался из неё наружу и теперь крушил и ломал всё подряд, заставляя в страхе метаться по комнате двух голых людей.

— Во-он!!! — кричала Маша, швыряясь в блондинку и Трошкина фруктами.

Потом в ход пошли тяжёлая ваза и торшер, за ними — подсвечники и картина со стены. Этого Маше показалось мало, и она рванула на кухню за тарелками. Трошкин с блондинкой воспользовались передышкой и закрылись в спальне. Вернувшись с посудой, Маша тщетно пыталась выбить дверь плечом.

— Откройте! — требовала она, но в ответ слышала брань мужа и всхлипывания его пассии.

Маша побуянила ещё около получаса, перебила о дверь всю кухонную утварь, потом достала из кладовки большой чемодан, побросала в него свои пожитки, в сумочку кинула телефон, паспорт и все деньги, какие нашла в кармане пиджака Трошкина. Напоследок, гордо покидая «семейное гнёздышко», она изо всей силы хлопнула входной дверью и удовлетворённо улыбнулась, услышав позади звук бьющегося зеркала.

Тогда её приютила Лена. Долго сочувствовала, не скупясь на выражения в адрес Трошкина, а потом хохотала, выслушав повествование до конца. Вместе с Машей она съездила в её родную деревню, помогла продать домик с участком, доставшийся по наследству от мамы, и перевезти вещи в Москву. Нечего было даже думать, чтобы купить квартиру в столице за ту жалкую сумму, что удалось выручить от продажи дома. Но Маша привезла из деревни несколько старинных вещиц, доставшихся ей от бабушки по линии отца — серебряную табакерку с дарственной надписью какой-то графини, иконку в окладе и круглую тёмную подвеску. С помощью Лены удалось выгодно продать табакерку и иконку. Денег хватило на покупку комфортной однушки и даже немного отложить на «чёрный день». В оценке круглой подвески скупщики старины разошлись во мнениях — одни считали, что это ничего не стоящая безделушка, другие утверждали, что вещь старинная, но требующая более тщательной экспертизы. Маша решила спрятать её до поры до времени в арендованный банковский сейф вместе с деньгами и документами.

Лена помогла ей устроиться на испытательный срок в рекламную компанию, где работала сама, и Маша с удивлением поняла, что никто из коллег, а уж тем более строгий шеф Геннадий Викторович не собирается «пускать её по кругу». Он был требовательным руководителем, но к хорошим работникам относился с уважением. С Трошкиным Маша больше не общалась, только встречалась с его юристом для подписания документов о разводе. Долго жалела впоследствии, что не сообразила сразу вернуть свою девичью фамилию, но смирилась с этим и продолжала жить Трошкиной, втайне мечтая о новом, более счастливом замужестве.

Вторая тяжёлая страница оказалась короткой, но не менее болезненной. С Игорьком Маша познакомилась спустя три года после развода и влюбилась в него отчаянно и самозабвенно. Их роман был похож на ревущий водопад, бурлящий и пенящийся упоительным счастьем. Изголодавшаяся по любви Маша отдавала себя без остатка и считала, что окружающий мир существует только для них, безумно влюблённых друг в друга. К тому времени Геннадий Викторович по достоинству оценил её способности и со снисхождением относился к частым опозданиям и внеплановым выходным. Маша познакомила с Игорьком Лену и других коллег по работе, и все