Книга Товарищ «Чума» #2 - lanpirot

уже поздно. Ведь лета открывались только с получением первого чина. Хотя, это я такой бедовый, а у остальных же были наставники. Тот, кто не желал подобной участи, имел время на раздумья. Побольше, чем несколько секунд перед собственной смерть.

Но весь прикол в том, что я ничуть об этом не жалею! Этот проклятый дар поможет моей родной стране перенести тяготы войны хоть на самую малость легче. Ведь из уничтоженных мною сегодняшним утром фрицев уже никто не сможет взять в руки оружие и пойти убивить советских солдат и гражданское население. Никто из них никогда больше не сможет измываться над пленными, сжигать стариков и детей в избах прямо целыми деревнями.

А это значит, что наш жестокий мир уже стал немного чище! А я приложу все усилия, чтобы вычистить эту заразу целиком! А там уж будь, что будет! Я ради этого готов и в аду пожариться. К тому же я русскую баньку очень уважаю. Такую — погорячее, чтобы ухи в трубочку сворачивались. Так что и в аду, думаю, можно существовать.

И вот, когда в записках основателя начало проскакивать что-то интересное, так сказать какое-то объяснение первооснов функционирования колдовского дара, в избе опять нарисовался Лихорук:

— Х-хос-сяин, к тебе х-хос-сти пош-шалоф-фали. И с-соф-фс-сем не с-с-с добрыми намерениями…

[1] Согласно многим поверьям, если злыдень пробрался в дом, то помимо прочего, может залазить на обитателей дома «сесть на шею, свесив ноги» и ездить на них.

[2] Исход 22:18

Глава 3

— Гости, говоришь? — подобрался я, сбрасывая одеяло и поднимаясь на ноги.

В принципе, я уже понял, кого занесло в наш Гнилой угол. В принципе, это было ожидаемо. Я их ожидал еще вчера. Все-таки, интересно, кому-нибудь из гарнизона удалось спастись? Сумел кто-нибудь разминуться с про̀клятым поваром, и с про̀клятой пищей?

Ведь те же утыртки из команды «охотников», которые, гоняясь за мной весь остаток ночи и утро, так и не успели вкусить «заряженной дрисни». Их перебили партизаны обычным способом — накормили до отвала свинцом. Вроде бы, товарищ Суровый говорил, что и сумевших прорваться в лес немцев тоже выследили.

Но точный ответ на этот вопрос так повис в воздухе. Так или иначе фрицы начали искать виноватых. А днем раньше, днем позже — это уже не столь важно. Только надо Акулинку предупредить, чтобы она срочно спускалась к мамаше в подземелье, а не нарвалась бы случайно на этих «незваных гостей».

— Лухорук! — тихо окликнул я злыдня. — Знаешь, где сейчас девчонка с матерью находятся?

— Ф-фидел, как они в с-саш-шарованное подс-семелье ф-фместе с-спус-скалис-с-с, — тут же отозвалась нечисть. — На ш-шуть-ш-шуть промеш-ш собой болтали.

«Вот ешь твою медь! Точно бы проворонили фрицев, если бы не Лихорук!» — мысленно выругался я, но тут же поправился, — если бы его не было, я сам бы в «четыре глаза следил». НУ, с биноклем, то есть — оставили мне его партизаны.

— Только мне в подс-семелье х-хода нету — там такая прорф-фа с-саш-шитных-х с-саклинаний наф-феш-шана… — Продолжил доклад злыдень.

— Принял! — с облегчением выдохнул я. Главное, чтобы они теперь не вылезли в самый ответственный момент. — Сколько там «гостей»? — поинтересовался я у нечисти.

— Три руки и еще дф-фа пальс-са, — сообщил мне Лихорук, «просемафорив» два раза своим громадными ладонями.

Во втором случае трех пальцев на одной руке «не хватало» — злыдень их загнул. Значит, фрицев пожаловало на выселки по наши души аж семнадцать человек! А еще недавно эти фраера втроем на мотоциклах приезжали, чувствуя себя на нашей земле настоящими хозяевами жизни. Нет, бедолаги, зря вы сюда сунулись! Может быть сегодня вы и уцелеете…

— И еще шетыре рас-са по дф-фе руки только они ш-шуть дальш-ше ф-ф лес-су.

— Гребаный аппарат! — уже в который раз за день выругался я. — А вот это уже куда серьезнее… Эх, взглянуть бы на ситуёвину хоть одним глазком, — произнес я, понимая всю несостоятельность этой затеи. — Оценить…

Но с моим хилым телом не стоило об этом даже думать. Да еще и слабость от большой потери крови хоть и «смазалась», но всё равно еще давала о себе знать. Куда мне такому соваться к матерым воякам. Кто бы что ни говорил, но немец — вояка серьёзный! Не стоит недооценивать противника — это прямая дорожка к могиле! А я сейчас даже на реального бойца не тяну, так четвертинка половинки в самом лучшем случае.

— Одним глас-ском, хх-ос-сяин? — Неожиданно оживился злыдень. — Это мош-нно — с-смотри…

Неожиданно картинка перед моими глазами словно бы раздвоилась. Я одновременно смотрел на стоявшего передо мной одноглазого уродца, и в тоже время видел ошарашенную молодую физиономию моего реципиента. Ну, то есть самого себя.

За прошедшее время я еще не сумел свыкнуться с моей новой «фотокарточкой». Так-то я себя в зеркало-то всего лишь пару-тройку раз и видел. А чтобы мой мозг нормально научился идентифицировать этого вихрастого молодого паренька как самого себя — уже пожившего пятидесятилетнего мужика, прошедшего времени явно недостаточно. Надо почаще глядеться в зеркало, чтобы привыкнуть. А то так и буду каждый раз вздрагивать, не узнавая себя в зеркальном двойнике.

— Как это? — изумленно произнес я, резко закрывая глаза

Изображение со стоящим напротив меня злыднем пропала. Прекратился поток информации, получаемый мозгом от моих органов зрения. Зато четко проступила моя бледная физиономия, словно я продолжал смотреть на мир своими собственными глазами.

Только вот немного смущал непривычный угол обзора, словно усеченный с одной стороны торчащим длинным носом. Да качество «изображения» немного хромало — некоторые мелкие детали словно размазывались и теряли четкость.

Ах, да! — Запоздало пришло понимание. Ведь Лихорук, как его сестричка — Лихо, получившая в народе прозвище Одноглазое, тоже был лишён одного из двух органов зрения. А, как известно, при взгляде обоими глазами получается полный угол обзора в 180-ять градусов, тогда как при «одноглазом просмотре» этот угол сокращается и составляет около 135−150-ти градусов, да еще закрывается выступающим носом.

А нос у злыдня был действительно «выдающийся» и закрывал обзор куда больше общепринятой величины. То же самое творилось и с глубиной восприятия. Два глаза помогают нам получать стереоскопическое зрение, то есть способность регистрировать и осмысливать трехмерное пространство. С одним глазом это сделать куда сложнее.

Но это всё были такие мелочи, с которыми даже заморачиваться не хотелось. Я ради