Книга Апокалипсис 1920 - Артем Рудик

почему позвал меня сюда, а не в нашу булошную на углу у конторы? А то я был несколько озадачен, когда ты сказал, что сегодня будем обедать тут.

– У меня тут просто была встреча с одним важным товарищем из Моссовета.

– О, так вот почему ты грустный. Тебя опять отчитывали за всю контору? По какому поводу?

– Нет-нет! Не совсем... В общем, это было даже полезно, ибо нам дали подсказку по делу профессора, но давай пока не будем о работе. В конце концов, у нас обед.

– И что, думаешь здесь неплохо кормят?

– Думаю, что разнообразие нам не помешает.

С этими словами он смело зашагал к стойке, за которой стояла тощая старая кошка с недовольной мордой в смешном поварском переднике. Перед ней, на витрине, было разложено много всяких блюд, все из них были исключительно простыми. Единственным исключением была выпечка. В наше голодное время, одним из главных кулинарных изысков, которым себя можно было побаловать, были булочки, ватрушки, шаньги и прочие хлебные вкусности. Особенно, среди прочего, выделялись завитушки, политые сладким медовым сиропом, со стойким запахом и привкусом корицы.

Они лежали в центре витрины, как бриллианты, в коллекции какого-нибудь британского музея, будучи главным украшением меню. При одном только взгляде на них, наворачивались слюнки, однако, это позыв мне с силой пришлось подавить, и когда Йозеф стал обыденно заказывать за нас двоих, вмешаться в этот процесс на словах об этих булочках с корицей:

– Нет, две булочки не надо!

Мой товарищ удивлённо посмотрел на меня:

– Ты что же, не будешь? Мы вроде всегда берём их в той булошной, не думаю что эти сильно хуже тех...

– Нет-нет! Я не беру их не потому, что сомневаюсь. Выглядят они вполне себе аппетитно! Просто я решил отказаться от некоторых излишков.

– Правда? Почему это?

– Решил следить за своим состоянием. А то, знаешь, я начинаю терять форму к своим тридцати пяти!

– Послушай, Феликс, с чего ты взял, что...

Тут его прервала недовольная буфетчица:

– Вы будете это обсуждать тут или будете заказывать? Я не могу полтора часа слушать ваши россказни!

– Да-да, простите! – сказал я и обратился к другу, – Заказывай дальше.

– Ну... Ладно, в общем... Всё с едой, давайте вовсе без булочек! – сказал койот, – И ещё две кружки крепкого чёрного чаю без сахара.

Мы дождались, пока нам выдадут еду, сели за дальний столик, где Йозеф спросил у меня, приступая к своей ухе:

– Зачем ты перед ней извинился? Она же нахалка!

– Да так, было как-то неудобно, что мы время отнимаем.

– У кого? Тут кроме нас никого нет! И это её работа, как образцовой работницы столовой: выслушивать заказы клиентов, даже если они отвлеклись на поговорить. Вот она бы не умерла, если бы мы с тобой сейчас поговорили за стойкой. Её то это как касается?

– У тебя после вызов на ковёр всегда такое настроение с кем-нибудь поругаться. И коли считаешь, что извиняться, не стоило, что же ты с ней не поцапался в итоге по этому поводу?

– Да как-то неудобно стало после того, как ты уже извинился.

Мы оба синхронно усмехнулись. Затем койот, уже успевший умять уху и перейти к салату, сменил тему:

– И всё-таки, почему ты решил, что теряешь форму?

– Да нет особой причины. Просто устал от того, что ты у нас кулаки, а я мозги. Хочется, если что вдруг, уметь за себя постоять. Ну знаешь, вдруг придётся подраться с кем-то без тебя или если ты не сдюжишь.

– Ты же всё ещё отлично стреляешь! У храма ты прекрасно справился. Кто бы ещё смог сдержать такую толпу?

– Ну, с огнестрелом то не в счёт. Это ж разве навык? Так, просто способность, которая дана мне с детства и которой я пользуюсь всю жизнь. А вот вдруг будет драка на саблях? А я буду без пистолета и тебя под рукой?

– Что ж ты мне раньше не сказал? Я могу тебя научить.

– Правда?

– Да. С маханием шашкой или ножом точно. У нас, в армии, были основы фехтования. Да и на войне я опыта поднабрал. Чему-то, глядишь, да и научу. Знаешь, я ведь перед тем, как меня пригласили в ЧК, мог стать инструктором для красных кавалеристов!

– Правда? Не жалеешь, что ушёл в контору?

– Ни капли. Мне здесь нравится, хоть и приходиться разгребать что-то навроде этого случая с вирусом, но да кому я рассказываю? Тебе ведь тоже приятно работать в Особом отделе?

– Не смотря на всё... Да, пожалуй, что так. У нас не плохо. По крайней мере не скучно.

– И, к слову, о том, жалею ли я. Если я буду тебя учить, то получается, что я ничего и не потеряю от тех возможностей, которые могли бы у меня быть, обучай я кавалеристов. Воспитаю уж настоящего коммуниста, который хорош и с винтовкой, и с мечом, и с пером.

– Идеальный гражданин по мнению древних греков?

– Правда? Не знаю ни одного древнего грека, но если они считали также, то я их полностью поддерживаю.

– Слушай, а ты бы не хотел побывать в Греции?

– Я ровным счётом ничего о ней не знаю! Знаешь ли, в сибирской старообрядческой школе мне об этом ничего не говорили. Как и в трущобах Петербурга. Но, почему бы и нет? Там всё ещё есть те древние греки, которые рассказывали про идеального гражданина?

– Нет, но мы можем посмотреть на то, что от них осталось. А ещё