Книга Долина золотоискателей - Габриэль Коста
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рей бодает меня в спину.
– А ну пошел вон! – Я в шутку замахиваюсь на него кулаком.
Он мчится прочь вдоль реки, но, заметив отсутствие погони, недовольно ржет и находит новую забаву: решает поклянчить яблок у Патриции. Заходит в воду, тянет ее за волосы, привлекая внимание.
– Франческо! Успокой ты этого дьявола! А то я приготовлю из него ужин! – кричит сестра, попутно отмахиваясь от настырного коня.
Но Рей знает: она любит его. Может, даже почти так же сильно, как я.
– Я и так устала до безумия! Лучше уж на полях ползать! – причитает Патриция. – Там я вижу, что буду есть! Или продавать!
– Согласен, нужно попросить у отца перерыв. – Кажется, мой голос пропитан ленью, как пирог кленовым сиропом. – Солнце чуть с неба, так заболеть не составит труда…
Пока я опять ворчу, Рей получает заслуженный щелбан от сестры и отступает на безопасное расстояние.
– А еще хочется есть! – добавляю я.
– Франческо, я понял, ты хочешь перерыв.
Я оборачиваюсь и вижу отца с братьями. Видимо, я потерял бдительность и контроль над языком. Джейден и Хантер выглядят не лучше меня: бледные, на лбу испарина, тяжело дышат. Они стараются держаться, но не меньше меня хотят упасть в тени дерева и проспать до вечера. Я улыбаюсь им: после вчерашней вспышки Хантера, кто-то должен сломать этот лед. Обратной дороги в полной тишине я не выдержу.
Из размышлений меня выдергивает отец:
– Ладно, сделаем перерыв. Нужно поесть и поработать еще пару часов.
– Хорошо, – говорят братья и сестра.
Я шепчу одними губами «как скажешь» и перевожу взгляд на нашу повозку.
Сейчас начнется кое-что из повседневного и такого раздражающего – драка за еду. Хотя мы держим овец, коз, птицу, взращиваем горы овощей и фруктов, ни один пикник не обходится без выяснения, кому достанется последняя ножка индейки и в чью тарелку попадут остатки тушеных бобов. Вероятно, мой отец – единственный человек на земле, который обожает их, но самое ужасное, он заставляет есть их на завтрак, обед и ужин. Скорее Америка падет, чем с нашего стола исчезнут проклятые бобы. Я обожаю овощи, особенно в свежем виде, но бобы – мой злейший враг. Матушка их, кстати, тоже ненавидела. В отместку меня вечно отправляют ухаживать за ними. Вместо того чтобы, например, пасти овец, я полю, поливаю и страдаю на бобовом поле. Уверен, именно там однажды распахнутся врата ада.
В любом случае я достаю из повозки одеяло и расстилаю под сенью одинокого клена на берегу. Этому клетчатому недоразумению уже пятнадцать лет, и оно не хуже полотна Пенелопы хранит историю нашей семьи: в каждом пятне, дырке или затянутой нитке. Но самое главное в этом старом покрывале – оно куплено матушкой.
– Франческо, иногда ты кажешься мне полной противоположностью Рея! – Джейден пихает меня в плечо, пока я неторопливо расправляю одеяло. – Постоянно думаешь, витаешь в облаках! Взгляни на своего коня! Он вообще ничего не делает, а только бабочек по полю гоняет. Иногда нужно бросаться в галоп и не оборачиваться!
Не знаю, к чему брат начал этот разговор. Видимо, вещи таскать не хочет.
– Кто знает, вдруг он, как твоя полная противоположность, живет одним днем, скачет на земле и ни о чем не задумывается?
Точно, не хочет таскать вещи. Джейден довольно ленив и, в отличие от меня, не скрывает этого. Хантер, хоть и заноза в одном месте, но намного усерднее. А вообще эти слова, сказанные братом, в первую очередь о нем самом и о Хантере. Внешне похожи как две капли воды, а вот характеры, как небо и земля.
– Франческо!
– Что? – Да, я вновь задумался. – Рей – конь. Он вообще думать не умеет. – Вру и не краснею, это животное умнее половины пьянчуг Коттон-Тауна. – Не хочешь таскать еду и вещи – не мучай мои мозги! С этим я и без тебя справляюсь!
Я иду в сторону повозки, чтобы помочь Патриции с корзинами. А все почему? Потому что Джейден в чем-то прав. Мои вызовы вчерашней буре сотканы из моих переживаний. Я бегу за Реем, бегу за ветром, бегу за кем-то, постоянно на втором месте, смотрю в спину, а порой… Порой хочется просто быть.
Мой свист раздается на весь берег – и верный друг мчится ко мне, а я кошусь на Джейдена и прикладываю усилия, чтобы не показать язык.
– Хей, как дела? – интересуюсь я. Рей ржет в ответ и толкает мордой мою руку в поисках угощения. – Обожди, сейчас чего-нибудь тебе найдем.
– Ты раскормишь его, и он отправится на соревнования для пони. – Отец, подойдя, протягивает Рею морковку. Обвинение выглядело бы внушительнее без довольного чваканья моего коня. – Пошли есть. Работы еще достаточно. Успеешь побездельничать вечером. Осталось потерпеть совсем немного.
– Ага, пару тысяч лопат земли, – говорю так тихо, что сам себя не слышу. Не люблю перечить отцу: он ведь старается устроить наше будущее, как у меня хватает наглости жаловаться? – На обед бобы?
– И на ужин тоже.
Ответ отца не удивляет и уже даже не расстраивает. Кто знает, если у меня будет четверо детей и ранчо, как я буду думать о бобах? Пока я вновь не упорхнул куда-то далеко в своих размышлениях, Патриция тянет меня за руку, зовя присесть. Все закрывают глаза, и отец начинает читать молитву. Забавно, но в эту минуту думать не получается. В моей голове ничего связанного с религией не задерживается.
А потом начинается битва.
На ранчо шестьдесят три индейки по шесть килограмм в среднем, а я сейчас кинусь на Джейдена с ножом за последний кусок. Сестра смотрит на нас как на умалишенных, размеренно пережевывая морковь. К сожалению, у Патриции проблемы с кожей. Она почти не ест сладкое, соленое и мясо, иначе на ее бледном, завораживающе красивом лице, как грибы после дождя, вскакивают угри. А Хантер просто-напросто адекватный. В итоге последний кусок забирает отец, беспощадно бросая нас в бездну с бобами и другими тушеными овощами. Но даже это не в силах испортить чувство тепла и уюта. Я люблю свою семью. Всех без исключения.
Вскоре на одеяле остаются недоеденные бобы, братья идут проверить кобыл, а отец решает вздремнуть.
– Забавно, братец…
Тихий голос сестры заставляет отвлечься от созерцания ручья и мерцающего на водной глади солнца.
– Даже не
