Книга Семь способов засолки душ - Вера Олеговна Богданова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У них было их тайное место — заброшенная изба в частном секторе. Она была холодной, без стекол в окнах, с выломанной дверью. Они любили садиться на кухне за длинный стол, друг против друга, как на переговорах, и делали вид, будто это особняк, и на столе куча еды, мебель красивая, у них у каждого по комнате, а то и по две.
Когда Роме было десять, он впервые увидел Светку с парнем. Парень Роме сразу не понравился. Он носил длинные патлы и постоянно причесывал их узкой засаленной гребенкой. На переменах он поджидал Светку у кабинетов, таскал ее рюкзак и тащился сам за ними от школы до дома, душнил о геологии, «Короле и Шуте», панках в целом и как они прикольно пили с пацанами в гаражах. А Светка словно не слышала, какой же это бред, не желала вникать, наверное. Она кивала, улыбалась. В какой-то момент Рома не выдержал и, вместо того чтобы подождать Свету у школы и пойти вместе домой, сбежал в заброшку. Там он смотрел в хмурое небо за окном и тихо страдал, пока Светка его не нашла. К тому времени она успела оббежать все окрестные улицы, проверить дом три раза и два раза пореветь. Она села за стол переговоров и стала убеждать Рому, что нет, она его не бросила, не бросит никогда, как он мог подумать. С тех пор Рома регулярно убегал — особенно когда у Светки заводился парень.
Когда материн бизнес пошел в гору, светлое будущее наступило. Они переехали с Потока в хороший район, ездили на море, Светке с Ромой купили новые вещи по размеру, приставки. У них появились собственные комнаты, где скапливались секреты.
Светка хорошо училась, сплошные четыре-пять, похвальные грамоты, роли в школьных спектаклях. Она любила долго висеть на телефоне: утаскивала его в комнату, закрывала дверь, шепталась и хохотала с подругами, пока мама стуком и криком не вызволяла телефон обратно.
В какой-то момент, после очередной Роминой обиды, Светка не пришла. Рома прождал в заброшке допоздна, от злости разбил хлипкие стулья и двинул домой. После Светка пояснила: Рома, хватит. Ты вырос, и я тоже. Если ты хочешь обижаться — обижайся, твои проблемы, я больше не буду бегать по району и тебя искать. На ее шее покачивался бубенчик — один из двух подарков нового парня, первой настоящей Светкиной любви. О втором Рома и мама узнали чуть позже.
Теперь Роме двадцать пять, Светка пропала, а мама только рыдает.
Он помнит актовый зал, утренник с большими буквами «С 8 марта» на бархатном занавесе сцены. Перед этим занавесом Светка — звонкая, яркая, в простом голубом платье, которое мама ей купила специально к выступлению. Светка поет — она прекрасно пела — отчаянно, как в последний раз, и даже без микрофона ее песня долетает до последних рядов, где сидит Рома.
— Я б вдул, — говорит кто-то мечтательно сзади. Рома поворачивается к старшекласснику, но тот не замечает, он смотрит не отрываясь на сцену, на Светку. Все смотрели.
Только в их мечтах кто-то из них мог ей вдуть. Она была недосягаема. Она была идеальна.
У Светки было все. Чего ей не хватало?
выдох четвертый
Путь до ближайшего продуктового занимает десять минут, пять из которых Ника петляет по окрестным дворам. Она обходит стихийную стоянку: машины передними колесами забрались на обледенелые заносы у тротуара. Идет мимо гаражей: нежно-голубых и нежно-зеленых по задумке, серых на практике. Со стены улыбаются нарисованные солнце с лучами-каплями и рыбка из мультика «Русалочка». Щека у солнца испачкана черным, будто нефтью мазнули. На лбу у рыбки объявление: рабочий дом, работа жилье питание оплата от 400 рублей. Ниже еще одно, цвета битого кирпича: помощь людям нарко- и алкозависимым, не рабочий дом, жилье, питание, Русский Эзотерический Центр «Белое солнце».
Спасем.
Поможем.
Адрес, телефон.
Хмыкнув, Ника идет дальше.
У проезжей части нужно пройти вдоль длинного дома с почтой, центром йоги и аптекой. В центре йоги большие окна, через которые Ника видит потолки, приделанные к ним крюки с узкими лентами для занятий стретчингом. В зале готовятся к тренировке женщины — собирают волосы в хвосты, машут руками, разминаясь.
Перекресток Ника переходит наискосок, к давно не работающей будке таксофона: внутренности исписаны маркером, трубка от телефона отрезана, провод висит как мышиный хвост. За ним она, «Милена-Эр», отпрыск сети магазинов Китаева. Внутри пахнет землей и овощами, урчат холодильники с молочкой. Ника берет две пачки чая и красный гробик рафинада. Вспомнив, что нужно есть вовремя, она добавляет в корзину кило картошки, масло и сосиски. К кассе пробирается через хозяйственный отдел, косится на полку с косметикой. Пакет ей нужен, да, оплата картой, вам спасибо.
Обратно по тому же маршруту: таксофон с отрезанной трубкой, перекресток, аптека. В залитом светом окнах центра йоги висят без движения женщины: руки вдоль туловищ, головы набок, ленты затянуты на шеях, лица скрывает тень.
Ника отворачивается, идет дальше, жмурясь от яркого свежевыпавшего снега. Дома сует пустой пакет под раковину к другим пустым пакетам, заваривает чай.
«Привет, приехала?» — приходит сообщение. Отправитель записан как Аникин. Ника смахивает уведомление с экрана, ждет чая, слушает тихое шуршание за раковиной — должно быть, тараканы.
Вообще Аникина зовут Андреем, он старше Ники на пять месяцев и шестнадцать дней, они считали как-то. Но по дурацкой привычке она зовет его по фамилии, как будто они все еще в школе. После переезда Ники в Омск они долго не общались, а лет пять назад он вышел на связь. Ника тогда лежала с обострением, Андрей писал ей в больницу, развлекал как мог. Они стали общаться каждый день, с утра до ночи. Ника даже рассказала Андрею о том, что видит иногда. Боялась, он испугается и перестанет ей писать, были такие люди. Но он лишь ответил, что, наверное, тяжело так жить, и больше не возвращался к этой теме.
Когда Андрей узнал, что Ника едет в Староалтайск, он дико обрадовался, говорил, что город изменился, что ей точно понравится, и они договорились встретиться. Но Ника забыла ему написать первой, хоть и обещала. И нет, город не изменился.
Телефон жужжит снова. Ника думает, что это опять Аникин, но это уведомление:
