Книга Тайны Кремлевского централа. Тесак, Фургал и другие. Громкие дела и «Странные» смерти, в российских тюрьмах - Ева Меркачёва

состояние? Честно говоря, так и не поняли. Многие осужденные вскрываются и описывают это так: «Я был настолько эмоционально возбужден, что думал — пущу кровь, и мне станет просто легче».

Есть у медиков и свои радости. Вот, например, осужденные перестали заниматься членовредительством. Раньше с этим была настоящая беда, прямо эпидемия. О некоторых случаях без содрогания рассказывать не могут. Был, к примеру, арестант, который вырезал из своего живота кусок мяса и на глазах сокамерников и надзирателей начал его есть. В итоге его отправили в психиатрическую клинику, где условия содержания были еще хуже, чем в тюрьме особой строгости. В психушку отправили и еще одного рецидивиста, который прибил свою мошонку к скамейке.

Спрашиваю у психологов про ошибки суда и следствия. Отвечают, что за 10 последних лет только двое арестантов свято верили в свою невиновность и пытались ее доказать. Не много. А специалисты продолжают:

— Бывает, человек совершил преступление неумышленно, то есть он не хотел, не осознавал свои действия. Но чтобы совсем ангел — нет таких. У нас два раза в месяц бывает священник. И к нему просятся всего 2–3 осужденных.

А ведь, казалось бы, эта тюрьма — место намоленное. В годы репрессии в «Централе» сидели десятки священников по обвинениям в антисоветской деятельности! Один из них — епископ Афанасий Ковровский — проводил тут литургию Всем святым прямо в своей камере. В эти моменты даже тюремщики старались подойти поближе к дверям, чтобы послушать, и тайком крестились. Афанасия Ковровского недавно полностью реабилитировала Генпрокуратура, а РПЦ его канонизировала.

Меня меж тем привели в камеру-храм. Вместо железных дверей здесь деревянные резные несказанной красоты. Голова Христа в терновом венце и серафимы над входом. Внутри иконостас и вообще всё, что должно быть в настоящем храме.

Здесь отбывал свой 10-летний срок священник Петр Чельцов. Его арестовали в 1949 году за то, что он хранил у себя запрещенную литературу. Сохранились протоколы его допросов сотрудниками НКВД. Там есть вот такой вопрос следователя: «В изъятых у вас журналах «Воскресный благовест» и «Современная летопись», в книге «Два града» изложена контрреволюционная клевета на теорию научного социализма и ее создателя. И вы считаете, что хранить подобную литературу не предосудительно?».

— Из этих допросов можно понять, насколько большим праведником был Петр, — говорит историк Миронов. — Он отвечал просто, умиротворенно. В заточении он не утратил всех своих душевных качеств, а наоборот, стал еще более просветленным. Совсем недавно Петр был причислен РПЦ к новомученикам и исповедникам российским.

Три десятка воров в законе

Меня ведут в «вип-корпус», где на третьем этаже в 40-50-е годы сидели номерные заключенные, а потом, в 90-х, самые известные преступные авторитеты.

Вот те самые камеры, в которых помещали арестантов без имени (ФИО знал только начальник тюрьмы). У каждого были отдельные «апартаменты», и вообще жили они на широкую ногу.

— Для них отдельно готовили из лучших продуктов, — рассказывает ветеран ФСИН. — Они имели право спать, когда захотят, не заправлять кровать, украшать свои камеры как им заблагорассудится. Некоторые обклеивали стены географическими картами, вешали картины. У каждого был собственный радиоприемник, который мог слушать, когда хотел. Прогулки — два раза в день, свидания с близкими — ежедневно! Они могли читать без ограничений, рисовать, петь и вообще делать что угодно. В общем, это даже не санаторий, а бог знает что такое было. Мы грешным делом даже думали, что эти люди не заключенные на самом деле, что их просто спрятали в нашей тюрьме на время. Но зачем? Почему? Нам не разрешалось не то что вопросы задавать, но вообще разговаривать с ними.

И все-таки для номерных заключенных тюрьма была большим испытанием. Некоторые сходили с ума (печальная участь постигла генерала эстонской армии, заключенного № 11, он так и скончался в тюрьме).

Среди номерных заключенных были близкие родственники жены Сталина Светланы Аллилуевой, руководство досоветской Литвы (второй президент, премьер-министр, министр юстиции и министр просвещения), Латвии (заместитель президента, министр иностранных дел), брат наркома Орджоникидзе. Имена им всем вернули только после смерти Сталина.

В камере, где когда-то сидели певица Лидия Русланова и актриса Зоя Федорова, сейчас два рецидивиста. Вряд ли они даже догадываются, кто был их предшественниками. Нынешние осужденные «Владимирского централа» мало интересуются его историей. Точнее, они интересуются только тем, какие воры в законе и когда тут были. Поменялись авторитеты.

Ну а что касается воров во «Владимирском централе», их действительно всегда было больше, чем где бы то ни было. В 90-е тут одновременно сидело по три десятка коронованных воров в законе. А если считать их свиту, то получалось почти 200 человек. Их держали в спецкорпусе отдельно от других.

— В нашем «Централе» бывал Вася Бриллиант, Саша Север, — хвастают осужденные. — Когда-то они власть тут держали, а начальство под них подстраивалось. (Утверждение весьма спорное. — Прим. авт) Это ведь про Сашу Севера Михаил Круг написал песню «Владимирский централ». Был первоначальный вариант, где вместо слов «ветер северный» было «Саша Северный».

Авторитеты сидят в тюрьме и сейчас. Более того, они порой устраивают бунты. В 2016 году, к примеру, вор Хамзат Аушев напал на охранника. В тюрьму ввели спецназ. Заключенные подняли шум, но вскоре успокоились. Уже в этом году представители криминального мира пытались устроить акцию протеста после исчезновения из «Владимирского централа» вора Сереги Бентли. Но Серега «нашелся» в московском СИЗО, куда его перевезли для следственных действий.

«Обязательно зайдите в медчасть», — просили нас родственники осужденных. Мы зашли. Десяток мед-кабинетов пустовало, в этот день никто из арестантов на прием не попросился. Никого не было и в кабинете стоматолога, хотя зубы — вечная проблема за решеткой. Может, всех больных к нашему приходу спрятали?!

— Болеют не часто, — говорит начальник медчасти Наталья Георгиевна. — Да и немного их у нас сейчас в тюрьме. А вообще на первом месте заболевания желудочно-кишечного тракта, на втором гепатиты.

Я прошу медиков-старожилов рассказать о самых интересных пациентах. Те вспоминают летчика-шпиона Пауэрса, который сразу попал в тюремную больницу.

— Он был очень необычным заключенным: заехал в тюрьму в моднейших лакированных ботинках, в солнечных очках, черном костюме. Мы все рот открыли от удивления. Но было ему очень плохо. Он находился в состоянии глубочайшей депрессии, отказывался от еды, молча смотрел в одну точку. Все это из-за того, что он нарушил приказ — не уничтожил свой самолет, не воспользовался отравленной иглой. Но время показало, что он все сделал верно: вскоре его обменяли.

Другой пациент — начальник разведуправления генерал Павел Судоплатов, арестованный за организацию заговора против Берии, в