Книга Пари - Айя Субботина

присаживаюсь в кресло. — Нет, погоди. Что значит «банкрот»?

— То и значит, дура! И все из-за тебя!

— Я?! Я тут при чем?!

Мамочки, да что он вообще такое несет?! Я ничего во всем этом не понимаю! Я ни разу за все три года не подписала ни одной бумажки! Меня приглашали только на обязательные собрания акционеров, где было ужасно скучно, показывали странные графики с разноцветными кривыми и все, что от меня требовалось — улыбаться и радоваться, как успешно продвигается бизнес, в который я когда-то не испугалась вложить деньги. Ну, то есть, предполагалось, что вложила, хотя на самом деле получила в подарок вместо помолвочного кольца.

— Если бы я знал, что так будет, — продолжает бубнить Марат, — то избавился бы от тебя еще год назад. А ведь я знал, что Лекс не оставит это просто так. Черт. Проклятье!

Лекс? Божечки, а этот-то тут каким боком?

Почему Лекс? Какого… это имя вдруг дважды всплывает за сегодняшний день, хотя за все эти три года я ни разу о нем не вспомнила?

Или это просто…

— Я поняла! — осеняет меня догадка. — Ты просто пьян.

Ну конечно. Достаточно посмотреть на вид, в котором Марат сюда заявился.

— Знаешь, тебе нужно показаться хорошему специалисту, пока с этим еще можно что-то сделать. — Хотя лично я отношусь к той трезвомыслящей категории людей, которые твердо убеждены, что бывший алкоголиков, как и бывших бабников и наркоманов — не бывает. — Извини, но когда ты делал мне предложение, это был взаимовыгодный деловой договор, который устраивал нас обоих. Я нигде не подписывалась под обязательством жить с тобой в нищете и болезни.

— Это потому что ты корыстная тварь.

— Еще одно оскорбление, Марат, и в дополнение к иску о разделе имущества, ты получишь иск об оскорблении чести и достоинства.

— Иск за то, что назвал шлюху — шлюхой.

— Все, с меня хватит.

Я встаю, напоминаю себе, что однажды дала себе обещание никому и никогда не позволять разговаривать со мной таким тоном. А если моя догадка верна и Марат нарочно подстрекает, чтобы вывести меня из себя и потом избить под предлогом «она сама напросилась», то любая реакция с моей стороны будет абсолютно ему на руку.

— Я ухожу, Марат. И надеюсь, что ты…

Но я даже шагу не успеваю ступить, потому что он каким-то невероятным образом вдруг оказывается прямо передо мной, хватает за плечи и начинает остервенело трясти, так, что моя голова безвольно болтается в разные стороны.

За пару секунд такой тряски, меня начинает тошнить.

Я по этой, блин, причине, десятой дорогой обхожу любые аттракционы, кроме детской карусели с лошадками, которая крутится со скоростью один оборот в час!

— Никуда ты не уйдешь, сука! — Марат совершенно слетел с катушек. — Я тебя свяжу и отвезу Лексу! Брошу ему в ноги и может тогда мы сможем договориться!

— На помощь! — что есть силы ору я, вспоминая курсы по самообороне, на которые ходила в прошлом году. Если честно, даже не помню, как мне в голову вообще пришла эта светлая идея. Но точно не потому, что я всерьез думала однажды отбиваться от собственного мужа. — Убивают!

Дверь в кабинет распахивается с глухим стуком.

Марата хватают под руки и с трудом от меня оттаскивают.

Я на всякий случай выбегаю в коридор, хотя головокружение до сих пор мешает уверенно стоять на ногах.

Мне срочно нужно кофе. Много-много кофе. Литр! На овсяном молоке. И с учетом пережитого стресса — вишневым сиропом.

Глава третья: Лекс

— Можно брать его за жабры, — скалится Тихий, выкладывая передо мной планшет, на котором отчетливо видна полная хронология падения акций «Гринтек». — Хотя, если хочешь знать мое мнение, я взял бы его еще вчера. На всякий случай. Марат — скользкий гад. Мы целый год под него рыли.

Если полностью отключить эмоции и подойти к ситуации с холодной головой, то Тихий абсолютно прав — я вложил в этот финальный удар по «любимому братцу» столько сил и ресурсов, что будет просто чертова лажа, если он снова выскользнет из моих рук. Но я все равно тяну до последнего.

Черт знает, почему.

Может, правду говорят, что с возрастом мы все становимся немного сентиментальными и у меня тупо не поднимается рука разрушить то, что когда-то было мечтой всей моей жизни?

Я до последнего не знал, что в итоге хочу сделать с «Гринтек». Когда валялся под лошадиными дозами обезболивающих после тяжелой операции на позвоночнике, вообще было не до того. Потом, когда заново учился ходить, решил, что просто доведу компанию до банкротства, выкуплю за копейки и показательно пинками вытолкаю оттуда Марата. А потом…

В общем, отболело.

В моей жизни появилось другое любимое дело, другие цели, новые планы и вершины. И банально не осталось ни минуты времени, чтобы писывать туда еще и «Гринтек».

И я решил, что ну его все в пизду — вместе с прошлым, которое тоже давно перестало саднить. Тихому моя идея просто стереть «Гринтек» с лица земли (почти буквально) тоже пришлась по душе. И мы сделали все, чтобы достичь своей цели. Хоть для этого понадобился целый год. Но что такое триста шестьдесят пять дней для человека, который однажды услышал, что проведет остаток жизни в инвалидном кресле?

— Хорошо. — Я подталкиваю планшет на сторону стола, где сидит Тихий. — Начинай. Только не затягивай.

В его глазах появляется хорошо знакомый мне кровожадный блеск.

— За неделю управлюсь. — Он демонстративно хрустит пальцами, встает и, насвистываю на ходу, идет до двери. — О, привет, Катюха!

Сталкивается с моей девушкой.

— Он опять пришел к тебе сумасшедшей идеей? — Она проходит до стола и усаживается на край, задорно болтая ногой в кедах почти перед самым моим носом.

Тихий сворачивает ей фигуру из трех пальцев и уходит, пожелав нам на прощанье плодиться и размножаться, потому что он планировал стать крестным наших детей еще в прошлом году.

— Засранец опять не запер дверь, — поглядываю на кусок приемной, из которого открывается хороший вид как раз в нашу сторону.

— Твоя секретарша ушла на обед, — немного растягивая слова, многозначительно говорит Катя, ставит руки за спину и откидывается назад, предоставляя максимально выгодный ракурс для моих глаз. — Она всегда так делает, когда я прихожу. Даже не знаю, стоит ли переживать по этому поводу.

Несмотря на то, что на Кате мешковатый свитер и джинсы, выглядит она очень сексуально — сочная грудь, тонкая талия, которую невозможно скрыть никаким «оверсайзом», длинные ноги.