Книга Родом из детства - Алексей Леонидович Курилко

class="empty-line"/>

ПЕРВОЕ СЛОВО

 

Какое, однако, большое значение мы придаём первым и последним словам человека. Особенно последним. Нам кажется, что предсмертные слова не могут быть какими-то простыми и обыденными. Но ведь человек не только смертен, он ещё и, согласно меткому замечанию Булгакова, внезапно смертен. И практически любое слово может стать последним. Об этом надо помнить. К примеру, Уолт Уитмен однажды сказал: «Поднимите меня, я хочу какать». И тут же скончался.

Впрочем, речь сейчас пойдёт не о последних словах. Как раз совсем напротив.

Обычно первыми словами детей бывают такие простые как «мама», «папа», «баба» и «дай». Чуть менее распространены «кися» и «бибика». Но иногда дети способны по-настоящему удивить родителей.

Вот у моих соседей восьмимесячная девочка первым словом произнесла «сосо». Муж забеспокоился и начал третировать жену ревнивыми вопросами о том, кто такой Сосо. Самое удивительное, что Сосо действительно существовал. Но, к счастью для мужа, он был только в телевизоре, в качестве популярного эстрадного певца.

Мой друг Вася Солованов заговорил в полтора года. Причём сразу выдал целую фразу, а именно: «Мама, папа какает». Васина мама не очень обрадовалась, поскольку Васенька произнёс это довольно громко, а дело было в поезде, идущем в Симферополь. Пассажиры радовались, как дети, а мать неожиданно заговорившего карапуза краснела, так как сынок настойчиво и громко повторял эти первые осознанные слова.

Первое, что сказала моя сестра, было «мама». Ничего, казалось бы, выдающегося. Но сказала она «мама» по-эстонски: эма. И вообще к двум годам она уже болтала вовсю, причём сразу на трёх языках – немецком, эстонском, русском. Правда, все три языка настолько перемешались в её маленькой головке, что она выдавала фразы, используя слова из всех этих языков одновременно. Это звучало примерно так:

- Май либен эма, дай мне, битте, апельсиновый сафт немножко.

- Я дам тебе сок, - отвечала мама. – Только говори со мной по-русски.

- Гуд, мама. Их либт тебя.

Со мной дело обстояло куда хуже. Я упорно молчал до четырёх лет. Совсем молчал. Абсолютно. Я улыбался, хмурился, смеялся, плакал, но не делал ни единой попытки заговорить. Зачем мне было говорить? Согласие я выражал кивком головы, а когда необходимо было сказать «нет», я отрицательно мотал головой. А когда я чего-то не знал или мне было всё равно, в моём небогатом арсенале движений и жестов специально для таких случаев хранилось красноречивое пожатие плечами.

- Он не глухонемой у вас? – интересовались у мамы.

- Что вы! – отвечала та негодуя. – Стоит мне спросить, хочет ли он молочный коктейль, и он так энергично кивает головой, что я боюсь, как бы она не отвалилась.

- Ну, может, он только немой?

- К сожалению, нет, - отвечала мама. - Не с моим еврейским счастьем. Рано или поздно он начнёт болтать, а это всегда утомительно. А пока я наслаждаюсь его молчанием.

Люди улыбались её словам. Никому и в голову не могло прийти, что она не шутит. А ещё некоторые из них говорили:

- Его надо показать доктору. Молчать до четырёх лет - это ненормально.

Уступив общественному мнению, мать отвела меня к логопеду.

Логопед порылся у меня в ротовой полости, попросил произвести, повторяя за ним, всякие смешные звуки и пару согласных.

- А теперь скажи, - предложил он, - ма–ши-на.

Я молчал.

- Хорошо, а собак ты любишь? – полюбопытствовал он вдруг.

Я кивнул.

- Очень хорошо. Тогда скажи со-ба-ка.

Я безмолвствовал.

Логопед был удовлетворён.

- Так я и думал, - сказал он матери. – Вам не нужна моя помощь. Точнее, вам нужна не моя помощь. Ведите сына к невропатологу.

- С чего это вдруг? – нахмурилась мама. – Хотите сказать, что он псих?

- Вовсе нет.

- Тогда к чему невропатолог?

- Ваш мальчик может говорить. Но по каким-то причинам не желает этого делать.

- Почему?

- Я не знаю, - логопед выразительно развёл руками. – Это может быть следствием какой-то психологической травмы, а может, это просто обыкновенная лень… Ведь вы, наверное, и так прекрасно его понимаете, а он понимает вас. Может, мальчик…

- Алексей.

- Может, Алексей не видит никакого смысла в том, чтобы делать над собой усилие говорить.

- Ясно, - сказала, нахмурившись, мама.

- Могу вам порекомендовать хорошего специалиста…

- Обойдёмся.

- Вы напрасно отказываетесь…..

- Если он не хочет говорить – это его право!

- Но…

- Оставьте своего хорошего специалиста себе.

Мама резко схватила меня за руку и вывела из кабинета.

Дома мать устроила мне допрос.

- Так ты надо мной издеваешься?

Я отрицательно помотал головой.

- Ты просто ленишься говорить?

Я пожал плечами.

- Ты понимаешь, что ты позоришь меня? – мама добавила в голос грозных ноток. - Отвечай!

Я молчал.

- Я с кем говорю?!