Книга Большое шоу в Бололэнде. Американская экспедиция по оказанию помощи Советской России во время голода 1921 года - Бертран М. Пэтнод

вперед, чтобы перевести себя на российское время, было еще светло. Это позволило им наблюдать незабываемую сцену, когда поезд подъезжает к станции и «идеальная толпа» мужчин, женщин и детей забирается в его пустые товарные вагоны, представляя собой «очень фантастическое зрелище в полумраке».

То, свидетелями чего стали сотрудники гуманитарной помощи в этой отчаянной схватке, было наглядным свидетельством почти полного краха российской системы распределения продовольствия. Фактически, годы потрясений почти полностью разорвали экономическую связь между городами и сельской местностью.

Продовольственный кризис в России начался уже во время войны, отчасти как следствие перемещения населения, вызванного мобилизацией военного времени, но также и из-за административной некомпетентности и коррупции царского правительства. Военная блокада портов на Балтийском и Черном морях Центральными державами остановила российский экспорт зерна и сырья, а также импорт промышленных и потребительских товаров, что привело к переизбытку продовольствия, которое у крестьян не было стимула продавать из-за низких цен на сельскохозяйственную продукцию и из-за того, что не на что было обменять свою продукцию. Это привело к острой нехватке продовольствия в городах, поскольку голод пришел в Москву и Петроград уже в 1916 году. В ответ правительство было вынуждено установить цены на продовольствие и принять меры, чтобы заставить крестьян сдавать зерно государству.

Еда была центральным фактором в начале и ходе революции 1917 года. Февральская революция, свергнувшая Романовых, началась как хлебный бунт, и нехватка продовольствия во многом способствовала политической радикализации в 1917 году. В своих собственных все более отчаянных попытках найти решение проблемы Временное правительство установило государственную монополию на зерно. Тем не менее, оно отказалось действовать по важнейшему, связанному с этим вопросу перераспределения земли, предпочтя дождаться созыва Учредительного собрания, чрезвычайного органа, целью которого было бы решение таких фундаментальных вопросов. Но революция в сельской местности не будет ждать обсуждений в демократически избранных органах. Крестьяне взяли дело в свои руки, разделив между собой поместья дворян и церковные земли, процесс, катализированный возвращением в деревни солдат-крестьян, дезертировавших с фронта, чтобы принять участие в том, что, по слухам, было мифическим «черным разделом» земли — для изголодавшегося по земле русского крестьянства это эквивалент пресловутого Святого Грааля.

Аграрная революция была уже в самом разгаре, затем, к моменту прихода большевиков к власти в ноябре, революция, которую их политика только ускорила. Советский декрет «О земле» провозглашал, что земля принадлежит тем, кто ее обрабатывает, и крестьяне в глубине своей русской души всегда считали это правдой и поэтому не нуждались в поощрении, чтобы действовать в соответствии с ним. На данном этапе большевики просто плыли на волне революции, позволяя крестьянам добиваться своего в разграблении крупных земельных владений и разграблении господских домов. Популистский декрет «О земле», который обобществил землю и который большевики, по сути, исключили из программы своих временных союзников по левым социалистам-революционерам, «отдал» землю крестьянам в силу политической целесообразности. Только в феврале 1918 года правительство Ленина начало отстаивать свои марксистские принципы, национализировав всю землю, то есть предъявив законные права на нее государству. Конечно, это государство было еще неспособно предпринять какие-либо действия в связи с подобной бумажной национализацией, но февральский декрет обозначил направление, в котором намеревались идти большевики.

Нарастающая аграрная революция привела к значительному обострению продовольственного кризиса, что, в свою очередь, побудило советский режим предпринимать все более агрессивные действия. Этот дрейф в сторону государственного контроля начался не с большевиков, поскольку царское и временное правительства тоже были вынуждены заменить рыночные силы контролем и принуждением — как это делали, в большей или меньшей степени, все европейские правительства военного времени. Белые армии также будут применять методы принуждения на территориях, находящихся под их контролем, чтобы прокормить свои войска. Но большевики, будучи марксистами, отличались тем, что стремились создать коммунистическое общество, то есть в конечном итоге искоренить все элементы капитализма из российской экономики. Итак, хотя часто давление сиюминутных обстоятельств вынуждало их принимать все более радикальные экономические меры, тот факт, что их драконовская политика, по-видимому, ускоряла продвижение России по пути к коммунизму, вдохновлял их видеть неизбежность и возможности там, где другие видели простую целесообразность.

Советское правительство подтвердило государственную хлебную монополию и фиксированные цены на продовольствие, установленные Временным правительством. Когда в начале 1918 года в северных регионах, потребляющих зерно, начался голод, большевики перешли к более агрессивным методам сбора зерна, что помогло вызвать раскол с их партнерами по левоэсеровской коалиции и ускорило начало гражданской войны. Решающий поворот произошел в мае с установлением «продовольственной диктатуры», которая предоставила центральному правительству широкие полномочия по вывозу зерна из сельской местности. Рабочих и крестьян призвали объединиться в беспощадной борьбе против «богатых» крестьян, называемых кулаками — традиционный термин, используемый для обозначения более обеспеченных крестьян, но достаточно двусмысленный, чтобы быть нацеленным на любого, у кого есть излишки. Чтобы обеспечить соблюдение этой «диктатуры», правительство спонсировало формирование отрядов по реквизиции продовольствия, состоящих из членов партии и рабочих, набранных из регионов-потребителей. Ленин призывал к «хлебной войне», «крестовому походу» за хлеб, который он определял как «беспощадную и террористическую борьбу и войну против крестьян и других буржуа, скрывающих излишки зерна».

В следующем месяце правительство объявило о создании «комитетов бедных крестьян», члены которых должны были возглавить сбор зерна в обмен на долю добычи. Намерение состояло в том, чтобы вызвать «классовую войну» в сельской местности, натравив «бедных» крестьян на «богатых». Фактически, то, что произошло, было разграблением «имущих» «неимущими», ряды которых пополнились вернувшимися солдатами и голодными рабочими-крестьянами, покидающими фабрики. Результатом стало дальнейшее распространение разрушений и хаоса в сельской местности, так что в течение нескольких месяцев комитеты пришлось распустить, а всю кампанию свернуть. К лету началась Гражданская война, и для большевиков дальнейшее отчуждение основной массы крестьянства было бы равносильно катастрофе.

На данный момент это положило конец эксперименту классовой войны в деревне, но режим, тем не менее, счел необходимым продолжить давление на крестьянство в целом. По мере усиления Гражданской войны, чтобы прокормить Красную Армию и города, большевикам приходилось все больше полагаться на насильственную реквизицию зерна. Большая часть этой работы выполнялась вооруженными продовольственными отрядами, которые входили в деревни и обнаруживали «излишки» зерна под дулом пистолета или штыка, хотя к 1920 году, когда репутация этих подразделений за безжалостность распространилась повсюду, говорили, что одного их прибытия на место происшествия было достаточно, чтобы зерно «появилось». Ничто из этого не вызывало у большевиков угрызений идеологической совести. В конце концов, они установили «диктатуру пролетариата», и, несмотря на дух сотрудничества, подразумеваемый в символических серпе и молоте, крестьянство никогда не предназначалось для того, чтобы быть чем-то большим, чем младшим партнером в революционном предприятии.

В течение 1918-1920 годов советское правительство взяло на себя ответственность — по крайней мере, на бумаге — за обеспечение продовольствием всего городского населения Красной