Книга Ночь девы - Юлия Бабчинская

тебя тоже. Мы проведем этот день у бабушки Лирии и вернемся в Сколастику, правда ведь?

Я лишь киваю. Мы с Эгирной примерно одного возраста, но она на год младше меня. Отец не сразу привез меня в Диамонт, наверное, сгорал от стыда, нагуляв ребенка на стороне. Но когда моей матери не стало, видимо, деваться ему было некуда, и он решил поступить по чести.

– Они, конечно, милашки, но все-таки не пойму, зачем ты взяла их с собой, – говорит Эгирна, кивая в сторону котят.

Сестра достает из спрятанного среди складок плаща веер и усиленно обмахивает себя.

– Но как бы мы их там оставили? – отвечаю я. Сейчас мне проще говорить и думать об этих маленьких созданиях, чем о себе. – Их мать умерла, они бы тоже погибли. Мы должны о них позаботиться. – Наверное, и отец так думал обо мне, считал меня беспомощным котенком и сжалился, привезя в Сколастику. Но если мне была предначертана другая судьба? Кем бы я могла стать, если бы выбирала сама?

Эгирна молча вздыхает и смотрит в окно, энергичнее обмахивая себя веером. Руки ее затянуты в кружевные перчатки с розовыми бантиками.

– Бабушка что-нибудь придумает, – говорю я, но сама не рискую прикоснуться к котятам.

Меня мучают дурные мысли. Везде, где я появляюсь, что-то погибает.

Кошку мы с Эгирной похоронили в саду, возле высокой стены под кустом ярко-лиловой сирени. Я уже сто раз пожалела, что из кельи пошла сегодня не той дорогой. На самом деле мне сложно принимать смерть чью бы то ни было. Смерть видии, смерть животного или даже растения. Это так несправедливо. И если кто-то говорит, что так пожелал Сотмир, меня это вовсе не утешает.

Мысли неизменно возвращаются в прошлое, к тому моменту, когда отец привез меня в королевство. Откуда привез? Я снова и снова задаюсь этим вопросом, но ответа не знаю. Он не говорит, где мы раньше жили с матерью и ничего о ней не рассказывает. В особняке бабушки Лирии я прожила всего несколько недель, прежде чем отец отвел меня в Сколастику и отдал на служение высшей цели. Удивительно, но все, что происходило позже, я помню прекрасно. А вот до этого… Мать я совершенно не помню. Только знаю, что смерть забрала ее у меня. Я даже не знаю, как именно она умерла.

Вспоминаю ужасную смерть видии Миры, и по телу пробегает дрожь.

На улице поднимается еще больший шум и оживление. Мимо нас проносятся несколько всадников в дорогих одеждах, а следом едет украшенная золотом карета. Наш кучер теснится в сторонку, чтобы пропустить важных гостей, направляющихся к замку Лилий, не иначе. Стоит нашим каретам поравняться, и я вижу в окне светловолосого мужчину. Он успевает бросить на меня взгляд – эти голубые глаза такие холодные – и криво улыбнуться. Улыбнуться так… будто он знает меня. Какая нелепость! Я же почти не выхожу за пределы Сколастики и уж тем более не покидаю Диамонт.

Интересно, из какого королевства этот богач – в его состоянии можно не сомневаться. Только королевские особы могут позволить себе золотые украшения, будь то наряд или карета, люди более простого сословия обходятся серебром или медью. И никаких драгоценных камней, конечно же.

Стараюсь припомнить то, что знаю о королевствах, судьбы которых в скором времени мне предстоит предсказывать. Все Малые Королевства находятся в огненном кольце – Долине Огня, за пределы которой никому нет дороги. Соседствуем мы довольно мирно, но у каждого королевства свои порядки и законы. В Диамонте многое зависит от нашей школы пророчиц, которых иногда отправляют и в другие земли.

В королевстве Лье по тому, что я узнала из книг, дамам принято самим выбирать себе мужей – как правило, на рыцарских турнирах. В королевстве Миас не принято заводить домашних питомцев, а в королевстве Сальвари ровным счетом наоборот – у каждого есть по зверушке, без которой они не выходят на улицу. Поговаривают, что в тех краях еще водятся элементали. Интересно было бы посмотреть на них…

Но вот мы подъезжаем к двухэтажному особняку, окруженному высокой темно-зеленой живой изгородью. У кованых ворот нас встречает Нана, бабушкина экономка и по совместительству подруга. Услышав стук колес, бабушка Лирия тоже выходит к нам. Она полноватая, как магистри Хелени или Феодора, но ей это очень к лицу.

– Что за радость такая! Ирис! Эгирна! – распахивает бабушка свои теплые объятия. От нее пахнет сладкими пирогами. Эгирна обнимает бабушку, я же остаюсь в стороне, на всякий случай. – Сразу обе внучки под одной крышей. Эгирна, я и не знала, что ты заглянешь ко мне.

Бабушка вдруг кажется недовольной, а сестра еще больше бледнеет. Мне становится не по себе – могла ли я как-то повлиять на самочувствие Эгирны?

Кулек с котятами все еще в карете, и я прошу Нану достать его. Густые темные брови бабушки ползут вверх, к закрученным в высокую ракушку каштановым волосам без единой седой нити. Да уж, бабушка точно не из королевства Сальвари, она прожила всю свою жизнь в Диамонте, и зверей я у нее никогда не видела, но в доброте бабушке нет равных.

– Мы не с пустыми руками, – говорю я, выжидательно глядя на бабушку. – Приютишь?

И меня тоже приютите, безмолвно прошу я, будто бабушка может спасти меня от уготовленного.

– Вот те раз! – восклицает она. – Вместо правнуков они приносят мне в дом кошек. Да и не одну, а целый пяток! Нана, забери их, накорми… в общем, сделай все, что положено. Уверена, мы их куда-нибудь пристроим. И забудьте, о чем я вам говорила. Рано нам пока правнуков, – хохочет бабушка.

На слове «правнуки» Эгирна фыркает и заходит в дом. Мои же щеки покрываются румянцем. Мне уже восемнадцать, но я никогда не представляла себя в роли матери, а ведь видии только об этом и грезят – стать матерью наследника. Сколько всяких глупостей я слышала от Молли и других послушниц!

У бабушки чудесный цветущий сад, о котором заботится Нана. Она всегда ходит в белом чепчике, из-под которого выбиваются седые кудри. Бабушка же считает, что ее руки «не принадлежат грязи». Зато она готовит восхитительные пироги и шьет так искусно, как ни одна мастерица в Диамонте.

Эгирна молча поднимается к себе наверх, я провожаю ее тревожным взглядом. Мне неспокойно. Обычно сестра так болтлива, что пережужжит любую муху. Могла ли я чем-то обидеть ее… или…

Мне снова зябко. Мой страх прокрадывается в реальность. Что, если я… если я, сама того