Книга На самом дальнем берегу - Урсула К. Ле Гуин

востоке Энлада, возле леса Аоль.

— Я охотился в этом лесу, — ответил Аррен, и они немного поговорили о лесах и селениях на острове Мифов. Воспоминания о родных краях окончательно успокоили Аррена.

Когда трапеза закончилась, они снова собрались возле камина: кто сидел, кто стоял, а сначала все немного помолчали. Первым заговорил Верховный Маг.

— Нынче ночью, — сказал он, — мы держали совет. Долго мы говорили, но не решили ничего. Я хотел бы услышать, что вы скажете теперь, при утреннем свете, будете ли вы защищать свои ночные суждения или отрицать их.

— То, что мы не решили ничего, — сказал Учитель Целения, приземистый темнокожий человек с коротким взором, — уже само есть решение. В Роще находятся все образцы сущего; но мы не нашли там ничего, кроме споров.

— Только потому, что мы не смогли ясно разглядеть эти образцы, — возразил седовласый энладец, Учитель Превращений. — Мы не знаем всего. Слухи с Ватхорта, вести с Энлад. Вести странные и подлежат рассмотрению и изучению. Но вряд ли необходимо впадать в столь великий страх по такой ничтожной причине. Вряд ли стоит считать, будто кто-то грозит нашей силе, из-за того, что несколько деревенских колдунов запамятовали свои наговоры.

— А я скажу так, — вступил в беседу тощий остроглазый человек, Учитель Ветродействия. — Разве не при нас вся наша сила? Разве не растут деревья в Роще и не распускаются на них новые листья? Разве не повинуются небесные и земные бури нашему слову? Так кто же может опасаться за искусство волшебства — древнейшее из человеческих искусств?

— Нет такого человека, — сказал звучным голосом Учитель Призываний, высокий молодой человек с темным благородным лицом, — нет ни человека, ни силы, которые могли бы сковать действие волшебства или заставить смолкнуть его слова. Ибо они суть слова самого Творения, и если есть кто-то, способный заставить их смолкнуть, то этот кто-то в силах уничтожить и весь мир.

— Да, и того, кто мог бы это сделать, нет ни на Ватхорте, ни на Нарведуэне, — сказал Учитель Превращений. — Он мог бы быть только где-то здесь, у ворот Рока, и тогда действительно следовало бы опасаться конца света. Но мы еще не дошли до этого.

— Да, но и на Роке происходит кое-что неладное, — вступил в разговор еще один человек, и все взгляды обратились к нему: плечистый, с мощной грудью, крепкий, как дубовая бочка, он сидел у огня; голос из этой глыбы исходил мягкий и сильный, подобный гудению огромного колокола. Это был Учитель Песнопений. — Где король, которому давно пора быть в Хавноре? Рок — не центр мира. Центр мира — в той башне, на которой водружен меч Эррет-Акбе и где стоит трон Серриада, Акамбара и Махариона. И восемь столетий сердце нашего мира пусто! У нас есть корона, но нет короля, которому надлежит носить ее. У нас есть Утраченная Руна, Руна Мира, восстановленная нами, но есть ли у нас мир? Появись в Земноморье король — и мы обретем мир, и в самых далеких Просторах чародеи будут творить дела нашего искусства с ничем не омраченным разумом, и везде и во всем восстановится порядок, все вещи будут знать свои имена и свой срок!

— Ах, — сказал Учитель Рукотворения, тщедушный и проворный человечек, скромный и сдержанный, но с ясными и зоркими глазами. — Я согласен с тобой, друг мой. Стоит ли дивиться тому, что волшебники сбиваются с пути, когда все идет не так, как следует? Если все стадо разбрелось, может ли наша черная овечка оставаться в овчарне?

При этих словах Привратник рассмеялся, но ничего не сказал.

— Значит, — сказал Верховный Маг, — все вы считаете, что не происходит ничего особенного, а некоторые страшные события связаны с тем, что наши земли плохо управляются, и все ремесла, знания и высшие искусства страдают от небрежения. С этим я вполне согласен. В самом деле, именно оттого, что весь Юг потерян для нас и недоступен для торговли, нам приходится довольствоваться лишь слухами о том, что происходит. И кто сейчас располагает достоверными сведениями о том, что творится на Западе? Мы ничего не знаем, кроме вот этой новости, что дошла до нас с Нарведуэна. Если бы корабли, как в старину, могли свободно плавать повсюду, если бы между всеми островами нашего Земноморья были налажены хорошие, прочные связи, мы теперь прекрасно знали бы, как обстоят дела во всех, даже самых отдаленных странах, и могли бы вовремя предпринимать необходимые меры. И я считаю, что теперь события складываются так, что нам пора вмешаться. Потому что, господа, когда князь Энлад сообщает нам, что он творил заклинания, используя слова Рукотворения, и при этом не понимал их смысла; когда Учитель Целостности говорит, что в корнях есть некий страх, и ничего больше об этом не может сказать, вправе ли мы утверждать, что это слишком малые причины для озабоченности? Ведь буря всегда начинается с небольшого облачка у горизонта…

— У тебя есть чутье на все недоброе, Ястреб, — сказал Привратник. — До сих пор оно тебя не подводило. Объясни, что, по-твоему, тут неладно?

— Пока что не знаю. Но налицо — ослабление силы. Вот и мы ни на что не можем решиться. У меня такое чувство, что само солнце тускнеет, а мы, сидящие здесь и ведущие беседу, как бы смертельно ранены, и пока мы говорим и никак не можем договориться, кровь потихоньку вытекает из наших ран…

— И лишь ты в полном порядке и готов к действию…

— Хотел бы я, чтобы было так, — ответил Верховный Маг.

— Хорошо, — сказал Привратник. — Могут ли совы удержать ястреба от полета?

— Но куда ты намерен лететь? — спросил Учитель Превращений, а Учитель Песнопений ответил ему:

— Искать нашего короля и возвести его на трон!

Верховный Маг бросил на Учителя Песнопений острый взгляд, но произнес только:

— Я должен идти туда, откуда исходит беда.

— То есть либо на юг, либо на запад, — сказал Учитель Ветродействия.

— А если понадобится — на север и восток тоже, — добавил Привратник.

— Но ты нужен здесь, господин мой, — возразил Учитель Превращений. — Вместо того, чтобы отправляться искать вслепую неведомо что среди враждебных народов в чужих морях, не мудрее ли будет остаться здесь, где наше волшебство не потерпело никакого