Книга Картинки – как будто бы про меня, а будто бы и нет - Никита Белугин

я подошёл.

— О! Бедолага идёт! — весело поприветствовал он меня.

Я пожал руки друзьям и кинул «приветы» девчонкам.

— На-ка вот, подарок тебе. — произнёс дядя Вадим и сунул мне в руку «чек». Чек — на сленге это доза наркотиков.

Мне было и радостно и грустно одновременно. До этого мне было просто грустно, но у меня хотя бы была такая соломинка, за которую я цеплялся слабой своей волей, что брошу. Теперь же я просто утонул, зная, что через пять минут я снова буду “в раю”.

— Славик, можно я к тебе в машину сяду? — обратился я к одному из парней, который, кстати, был законным парнем той самой девушки, о которой я анонсировал ранее как о повстречавшейся на моём пропащем пути любви. Но нужно заметить, в этот момент я её еще “не повстречал” в этом смысле.

— Иди. — нехотя согласился Славик.

Я подумал, что он как бы брезгует мной, ну то есть опасается, что наркоман будет проводить незаконные манипуляции в его собственности и под его ответственностью, — хотя это всё не так, а на самом деле он опасался, что я проплавлю ему салон зажигалкой, ну или мало ли ещё чего может быть в подобной процедуре побочного… Но оказалось проще.

— Только вперёд садись, а то там Анжелка с Катькой сзади.

— А, хорошо. — тут же, с лёгкостью на сердце, поблагодарил я. — Спасибо дядя Вадим, — обратился я и к нему, — век не забуду!

Всё-таки добрый этот дядька, — ну кто ещё из людей в статусе продавца станет делать такие дружеские жесты! Конечно, можно рассудить и так, что я для него всего-лишь клиент, и поэтому он даря сейчас, рассчитывает заработать ещё больше в будущем. Но нет, он всё-таки действительно добрый, и к нам, малолеткам, относился с позиции почти отцовской, — ну или по крайней мере ко мне.

* * *

Я подошёл к машине и открыл заднюю дверь, не взирая на просьбу Славика. Ближе к двери сидела Анжела, — чёрненькая хорошенькая татарка, — и я попросил её выйти и пересесть вперёд.

— А что такое? — взбунтовалась было она, но бунт её был слаб передо мной, — она меня несколько побаивалась.

— Мне надо тут одну манипуляцию произвести.

— Анжел, пересядь, пусть он… — попросила подругу Катя, понимая что я хочу сделать.

Анжела пересела на переднее пассажирское, и теперь обе подруги были как бы напротив меня, — Катя осталась сзади. Не стану описывать весь следующий процесс, потому что во-первых это незаконно, а во-вторых — кто не может представить себе зависимого парня и двух хихикающих над ним и над его пороком девушек?

Через десять минут меня хорошо расслабило. И вот в чём наша проблема, — проблема наркоманов, — мы будто бы живём в двух мирах: один мир это реальность, второй — мир грёз, и наша беда, что мы не можем перенести из того мира в этот ничего. Нет, есть такие гении, как советский писатель Булгаков или тот же рэпер Руставели, которые могут что-то запомнить или осмыслить в этом опьянении. Я же ничего и никогда не мог в этом роде ни осилить, ни сохранять хотя бы часть здравомыслия во время опьянения.

Нет, конечно, кое-что и я понимаю и могу описать, но я всё-таки живу всю свою жизнь как животное и полагаюсь на одни инстинкты и чувства. Ну вот зачем, скажите мне, я стал тянуться к подруге приятеля? А я и без вас отвечу — потому что искал, как обычно, удовольствие. Я тут обмолвился выше, что «не повстречал её ещё пока эту свою любовь», но тянуться я к ней тянулся уже давно. В тайне от самого себя даже тянулся. Я ведь понимал, что опять хочу запретного, а поэтому и скрывал пока от самого себя, что я подлец ради «кайфа», то есть ради любви.

3

Пришло время описать ощущения под действием психотропного вещества — и тут возникает дилемма. Боже упаси меня пропагандировать эти ощущения, но и обойтись в этой истории без хоть какого-то описания их невозможно. По правде говоря, многим, я знаю, интересно такое описание, — ведь запретный плод сладок. Но в сущности и описать-то это невозможно. Вот как вы, например, опишите любовь? Скажете, что это такое наваждение, когда один человек видит в другом ангела? Допустим. Но это получится как в школах преподают науки детям по учебникам, тогда как они не то что не знают что есть науки в жизни, но самой жизнью ещё не жили.

Ладно, так и быть, раз уж я надел на себя мантию профессора наркопсихологии, то попытаюсь прочитать лекцию в вольном стиле своему читателю. Я уже, впрочем, обмолвился, что впечатления эти похожи на Рай. Для нерелигиозного читателя сравню их с сказкой, — но с сказкой не во взрослом возрасте, а в детском, когда нет сомнения в сказке, когда нет сомнения в чуде. Правда, после этой сказки приходит ей на смену в разы жесточайший, чем обычно, реализм…

Умные люди — азиаты, — придумали такой философский символ — Инь и Янь. Но только я бы его подправил, — я бы оставил один чёрный полукруг с белым глазком. Чёрное тянется к белому. А белого так мало… И по-моему лучше наверно не знать этого белого вовсе, так как мучения после его познания несравненно больше, как та чёрная часть Инь в сравнении с её белым глазом.

* * *

Перед самым описанием случая в машине я должен ещё раз оговориться, только по другому поводу. Просто «знатоки» начнут обвинять меня, прочтя, что мол нет галлюцинаций под влиянием наркотиков. Это и я знаю, что нет. Но они есть, как ни парадоксально звучит. Призраков тоже ведь нет, но они нет-нет и явятся кому-нибудь в каком-нибудь упадническом состоянии, например, в болезни или если съесть чего не того на ночь…

Я конечно осознавал, что рядом со мной в машине, в которую усадил меня Славик, сидит его подружка — Катя. Но внутренно я был не с ними, и даже будто бы не в машине. Да, я слышал смех девчонок, и даже отвечал им что-то, — чего конечно теперь не помню, — но то, что я чувствовал, это было куда веселее и