Книга Бой с Эрой - Жанна Никитина

же переводит взгляд на меня. Все его движения спокойные и уверенные. Это завораживает.

— Помогай, — Влад кивает на наш заказ.

Я округляю глаза, когда помимо чипсов вижу большое ведро попкорна и второй литровый стакан со Спрайтом.

— Так я и в мужской туалет не смогу попасть, — хмыкаю я, забирая напитки.

— Дамы пойдут вперед, — Влад показывает рукой в сторону одной из дверей, ведущих в залы.

Молодой темноволосый парнишка-администратор проверяет билеты и желает приятного просмотра. Я первой прохожу за черную плотную штору в неярко освещенный зал, огибаю стену, закрывающую ряды кресел и замираю. Кресел нет. Зато вместо них есть четыре ряда кроватей серого цвета с двумя подушками на каждой из них. В первых рядах по три кровати, последний, четвертый ряд, состоит всего из двух. Подголовники сбоку и сзади закрывают лежащих так, что видны только ноги. Почти все места заняты.

— Нам на самый верх, — Влад прижимается ко мне сзади.

Вздрагиваю от неожиданности. Шагаю по ступеням до конца. Оборачиваюсь и бросаю вопросительный взгляд на Влада.

— Любую выбирай, — понимает он мое замешательство. — Обе наши.

Он ждет моего решения, а я таращусь на кровати. Не так я себе представляла поход в кино. Сглатываю. Выбираю кровать, стоящую левее, и сажусь на нее. Сбоку замечаю столик, ставлю на него стаканы, после чего разуваюсь и устраиваюсь удобнее, опираясь спиной на подголовник. Влад ставит чипсы между нами прямо на кровать и тоже устраивается рядом.

— Непривычно, — поворачиваюсь к нему.

Влад полулежит с бумажным ведром на ногах и во всю поедает его.

— Будешь? — протягивает мне попкорн. Я мотаю головой. — По мне самый удобный кинотеатр. Лежишь, людей мало, экран большой. Я всегда сюда хожу.

— И часто ты здесь бываешь? — стараюсь, чтобы мой вопрос звучал безразлично. А у самой внутри все сводит. Ревность неприятным уколом впивается в сердце. Отворачиваюсь и смотрю на экран.

Глава 3.2

— Да, буквально в прошлом месяце, — голос Влада спокойный.

Шумно вдыхаю и медленно выдыхаю. Беру соус из корзиночки с начос и пытаюсь открыть его. Упаковка не поддается. С силой дергаю обертку, но все бесполезно. Влад останавливает меня, положив руку на предплечье, и забирает коробочку. Аккуратно открывает соус и протягивает мне.

— Спасибо, — бубню я.

— Я один сюда хожу, — Влад, придвинувшись, шепчет на ухо, — если что.

Мурашки покрывают шею. Коротко выдыхаю и расслабляюсь, опуская плечи.

Свет в зале гаснет и на экране загораются титры. Сажусь удобнее, опираясь на спинку кровати. Одергиваю задравшуюся юбку. Отовсюду раздается тихий хруст. Комедия про влюбленного романтика и девушку-агента ФБР завораживает меня. В какой-то момент так увлекаюсь, что замираю с чипсиной в руке. На экране все идет к первому поцелую, а в жизни мое запястье перехватывают сильные пальцы и тянут руку. Нехотя перевожу взгляд в сторону и забываю о фильме. Влад медленно наклоняется, цепляет зубами чипсину и съедает ее. Выпрямляется, но мою руку так и не отпускает. Вместо этого он проводит языком по пальцам и втягивает сразу два в рот, покусывая их. Дрожь пробегает по позвоночнику. Влад нахально смотрит мне в глаза, не стесняясь своих действий. Дыхание перехватывает. Сердце начинает стучать быстрее. Я чувствую, как между ног становится влажно.

— Вкусно, — он облизывает губы и отпускает меня.

А я слежу за каждым его движением. Слишком горячо. Мне хочется поцеловать его, провести языком по губам. Но я помню, где мы находимся, поэтому нехотя отвожу глаза и возвращаюсь к просмотру фильма. В горле пересыхает. Беру со столика спасительный стакан и тяну колу через трубочку. Холодный напиток остужает, отгоняя ненужные мысли. Возвращаю его на место. И в эту же минуту Влад наклоняется через меня за своим Спрайтом. Он почти ложится на меня. Я чувствую жар его тела, вдыхаю приятный, отдаленно напоминающий запах табака, аромат его парфюма.

— Ты мог бы попросить. Я бы подала, — шепчу я.

— Зачем? — он притворно округляет глаза. — Я и сам могу взять, что мне нужно.

Влад упирает руку рядом с моей головой и берет напиток, отпивает и ставит его обратно. Нависает надо мной. Пристально смотрит в глаза. Я у него в плену. Дыхание становится прерывистым. Я жду сама не понимая чего. Мне одновременно хочется освободиться от тяжести его тела и притянуть его к себе. Но я не двигаюсь. Взгляд Влада обжигает и гипнотизирует. Его дыхание щекочет кожу. Не могу больше! Облизываю губы и тянусь за поцелуем… Неожиданный громкий смех с экрана заставляет вздрогнуть. Отвожу взгляд, и наваждение исчезает. Влад наклоняет голову и хмыкает, затем все-таки отстраняется от меня. А я чувствую разочарование. Вот и определилась, чего хочу больше.

К середине фильма мы доедаем начос с попкорном, вытираем руки влажными салфетками, идущими в придачу вместе с заказами, и Влад убирает пустые контейнеры с мусором на столик со своей стороны. Как ни стараюсь, не могу сосредоточиться на сюжете. Меня нервирует, что Влад не обращает на меня внимания. А мне хочется его прикосновений. Каково ощущать его сильную руку на бедре? Дыхание на коже? Язык на губах? Но он не отрываясь смотрит на экран и внимательно следит за сюжетом. От обиды закусываю губу. Глупая гордость и желание, чтобы мужчина проявлял себя первым, не дают мне самой сделать шаг.

Спустя время шея немного затекает от одной позы. Выпрямляюсь и наклоняю голову из стороны в сторону. Растираю плечи. Но это не помогает. Сидеть неудобно, поэтому взбиваю подушку и укладываюсь на нее. Юбка задирается до неприличия. Ерзаю, чуть приподнимая бедра, чтобы расправить ткань. Собираю волосы и ложусь, чуть согнув ногу. Но так оказывается слишком низко. Приподнимаюсь, чтоб сделать подушку повыше, и тут же оказываюсь прижатой к кровати. Влад почти лежит на мне. Горячая ладонь скользит по бедру вверх.

— Ты точно испытываешь мое терпение, — он целует меня в шею, щекоча дыханием кожу. — Я держусь из последних сил, — проводит губами по коже до уха. — А ты вместо того, чтобы сидеть спокойно, — закусывает мочку, — только что и делаешь, что ерзаешь, — его рука добирается до кромки трусиков.

Я перехватываю руку Влада за запястье и не даю ему двигаться дальше. Смотрю в его глаза, которые сейчас кажутся темнее грозового неба, и