Книга Дочь всех миров - Карисса Бродбент

поняла, что ощущаю его разум в своей хватке. И на одну-единственную долю секунды увидела что-то неприкрытое, почувствовала что-то живое в его взгляде.

В тот миг я могла бы уловить в его глазах отражение множества мгновений. Мгновений, которые я делила с похитителем, любовником или отцом, а может, какой-то их извращенной смесью.

Я могла бы что-то почувствовать.

Но вместо этого я просто поражалась, насколько хрупким казалось его сознание в моей невидимой хватке. Каким сладким вкусом отдавался его страх на языке, когда он понял – когда мы оба поняли, – что я способна на большее, чем создать стаю милых бабочек.

Страх Эсмариса превратился в ярость. Он стряхнул оцепенение с руки, замахнулся хлыстом – крюк рассек воздух…

И, не успев полностью осознать, что делаю, я изо всех сил дернула за эту ниточку.

Воздух раскололся с оглушительным треском. Я съежилась, ожидая удара кнутом, но боль так и не последовала.

Вместо этого раздался звук падения. Я открыла глаза: Эсмарис попытался ухватиться за спинку стула, но упал передо мной на колени.

Я заставила себя сесть, чуть не столкнувшись с ним. Казалось, он хочет погладить меня по щеке, но вместо этого его протянутая рука поймала прядь моих длинных серебристых волос, сжимая их с неумолимо ускользающей силой.

Эсмарис потянул меня за собой на пол, и я словно оцепенела, инстинктивно прижимая ладони к его груди.

«Смотри на меня!» – эхом раздавался в голове мой приказ.

Мы оба повиновались. Я не моргала и не отводила взгляд, наблюдая, как ярость исчезает с его лица, уступая место искренней печали, которая терзала мою плоть сильнее, чем двадцать семь ударов плетью.

– Тисаана…

Я едва расслышала тихий возглас Серела. Подняв голову, увидела в дверном проеме своего друга: он держал ладонь на рукояти меча и в ужасе на меня таращился.

Должно быть, я представляла впечатляющее зрелище: вся в крови, с иссеченной спиной, а на моих коленях мертвое тело самого могущественного человека в Трелле.

Глава 4

– Изгнанные боги, что он с тобой сделал?

Мне на плечи легли руки Серела.

Я его не слышала. Не могла оторваться от безжизненных глаз Эсмариса. Они глядели сквозь меня, за меня.

– Тисаана, смотри на меня.

Смотри на меня. Смотри на меня. Смотри на меня…

Теплые мозолистые пальцы приподняли мой подбородок. Круглые, водянисто-голубого цвета глаза Серела были полной противоположностью глазам Эсмариса. Для моей души они стали глотком свежего воздуха.

Я выпалила единственное, что пришло в голову:

– Он мертв.

Серел бросил взгляд на Эсмариса. Друг не спрашивал, что случилось. Возможно, развернувшаяся перед ним картина – куча монет на столе, кровь, хлыст, грохот, который заставил его насторожиться и вбежать в комнату, – и так рассказала все, что ему требовалось знать. При виде тела он даже не поморщился. Иногда я забывала, что мой покладистый, добрый друг прекрасно знаком со смертью.

– Можешь встать?

Я кивнула, но не двинулась с места. Мои спутанные волосы все еще были зажаты в мертвой руке Эсмариса. Трясущимися пальцами я высвободила прядь. Его рука была такой теплой, – казалось, в любой момент он может меня схватить.

Я убила его.

Я убила Эсмариса.

Своими руками.

Ужас накатил подобно волне, вытеснив воздух из легких.

Серел помог мне подняться. От резкого движения спина полыхнула болью, и я непроизвольно всхлипнула. Глаза защипало от слез, хотя я не давала им пролиться.

– Я понимаю, – сдавленно пробормотал Серел. – Понимаю…

– Что мне теперь делать? – шепотом спросила я.

У меня всегда был план, всегда была цель. Даже в самые мрачные моменты жизни я могла просчитать все варианты. Теперь я даже думать оказалась не в состоянии. Я не могла дышать.

Мне никогда не получить свободу.

Эсмарис мертв.

Они узнают, что я убила его.

Меня казнят.

И Серела тоже…

Мой взгляд метнулся к другу.

– Тебе нельзя быть здесь. Они все узнают, они…

– Ш-ш-ш, – успокаивающе прошептал он.

Задумчиво поджав губы, Серел переводил взгляд с Эсмариса на меня, затем с меня на хлыст.

«Думай, Тисаана, – велела себе я. – Думай. Твоя жизнь не может закончиться здесь. Просто не может».

Но мысли метались в беспорядке. Перед глазами стояло лицо Эсмариса, когда он упал – с выражением обиды от предательства.

Я была так поглощена этой картиной, что не поняла, что происходит, когда Серел выхватил свой меч и вонзил его в грудь Эсмариса. Звук входящего в плоть лезвия вернул меня к реальности. Тошнотворный, влажный хруст; я точно знала, что никогда не смогу его забыть.

– Серел, что…

– Кровь в комнате с таким же успехом может принадлежать ему. Эсмариса мог убить кто угодно. Теперь никто не узнает, что здесь произошло.

Серел выдернул клинок из тела Эсмариса. На пол брызнула кровь.

Я подавила тошноту, глотая едкую желчь. Серел взял хлыст, туго свернул его и повесил на прежнее место в шкафу, как будто к нему даже не прикасались.

Кусочки головоломки начали складываться в моей голове. Я поняла, что он собирается делать. Что мы собираемся делать.

Я поймала Серела за запястье, впившись ногтями в кожу:

– Это слишком опасно. Тебе нельзя здесь находиться.

– Еще как можно. Сейчас мы все исправим.

Он одарил меня улыбкой – такой непринужденной, такой искренней, как будто по моей спине не текла кровь, а у наших ног не лежало тело. Я не могла поверить в происходящее. Затем Серел оглядел меня с ног до головы:

– Твое платье. Тебе нужно переодеться. Останься здесь, а я схожу в твою комнату.

Внезапно я осознала, что стою перед ним практически голая. Изодранное в клочья шелковое платье едва держалось на плечах. Сзади по ногам стекала кровь.

– У меня здесь есть одежда. В его шкафу.

Я не стала говорить: «Пожалуйста, только не оставляй меня здесь наедине с ним».

Серел кивнул. Он подошел к шкафу и выбрал плащ, достаточно длинный, чтобы укутать всю меня целиком, и достаточно плотный и темный, чтобы скрыть кровь.

Эсмарис держал кое-какую мою одежду в шкафу в кабинете, рядом с своей собственной. Еще одно напоминание о странной близости между нами. Я едва сдержала новый рвотный позыв.

Обернувшись, я обнаружила Серела с плащом в руках. Какое-то время он молча смотрел на меня.

– Надо перебинтовать твою спину. А потом наденешь плащ.

Его страдальческий, извиняющийся тон ясно говорил: Серел прекрасно представляет, что меня ждет.

О боги.

Я попыталась завести руки за спину, но в глазах побелело, и дыхание перехватило. Это всего лишь от легкого движения рук – что же будет, когда жесткая ткань и плотные бинты соприкоснутся с тем, что осталось от кожи на спине!

Я не могу, не могу, не могу… Никогда в жизни я не произносила этих слов вслух, но мысль о надвигающейся боли едва не сломала меня.

– Давай, – выдавила я через силу и оперлась обеими руками на край стола Эсмариса.

– Прости. – Шепот Серела заглушил треск рвущейся ткани.

И боль.

Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не закричать. Колени подогнулись, но я цеплялась за стол,