Книга Замуж в наказание - Мария Анатольевна Акулова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этот момент жужжит телефон, я переворачиваю его экраном к себе.
Митя мне иногда пишет, несколько раз пытался заговорить, подкараулив возле аудиторий, но я пока что не готова. А может быть уже никогда не буду.
И даже не потому, что Бекир приказал оборвать связи. Дело во мне. Чувствую себя преданной. А предательств я не прощаю.
Но когда смотрю на экран телефона, улыбаюсь, а не кривлюсь. Это не он. Это Лейляша. Они с Азаматом «лечат нервы» в Доминикане. Летели туда через Париж. Как по мне, идеальный маршрут.
Мне интересно всё-всё-всё. И Лейла со мной всем этим делится. Или почти. Мы созваниваемся, она водит меня между пальм по белому песку. Даже на Эйфелевой башне мы побывали с ней как будто вдвоем. Не знаю, как Азамат это терпит, но я ему очень благодарна, что позволяет нам не потерять друг друга слишком быстро.
Я по горящим глазам подруги вижу, что она очень-очень счастлива. И чувствую, что дело далеко не в пальмах. Между ними с мужем происходит прекрасное. Самое чувственное, тайное и сладкое, что только может происходить между мужчиной и женщиной. Когда думаю об этом – внутри теплеет.
А когда на контрасте, как позволяла себя лапать Мите… Делается хуже.
Может быть Всевышний не наказал меня вот так, а наоборот от беды отвел?
Иначе когда бы я поняла? Неизвестно.
Закончив спуск по лестнице, отхожу в сторону. Ставлю стаканчик с недопитым кофе и двумя руками, с улыбкой на губах, еще раз пересматриваю все фото от Лейлы, время от времени их приближая. Потом печатаю:
«Это вау! Я так завидую!!! Это лучший подарок, какой только можно было сделать!»
Медовый месяц им подарили родители. И я теперь мечтаю, что после своей свадьбы тоже полететь бы… Правда после какой свадьбы? Точно так же, как раньше я хотела, что со мной это всё случится поскорее, теперь надеюсь, что в ближайшее время обойдется без потрясений.
Блокирую телефон, прячу в сумку, хочу взять стаканчик и всё же добежать до аудитории, но и этот мой план рушит тоже Митя.
Парень преграждает путь, проезжается по мне взглядом и останавливается, как ни странно, на глазах.
Хотя почему странно? Сегодня я без выреза – в довольно скромной блузке, а те его наполненные желанием взгляды кажутся уже неуместно-похабными, а не запретно-сладкими. Я завожусь.
Сжимаю зубы и шагаю ближе, чтобы обойти.
– Аль, привет… – Он делает вид, что просто дружелюбный, это я – истеричка, но я так не считаю. Фыркаю. Не сильно толкаю в плечо, но он не отходит. Я остаюсь зажатой в углу под лестницей. Проходящие люди нас не очень видят. Это, наверное, и хорошо…
– Пусти, я опаздываю.
Стараюсь говорить холодным тоном. Митя в ответ улыбается. Может быть я придумываю, но мне кажется, что делает это так же иронично, как чертов прокурор, которого я почему-то до сих пор не забыла.
– Еще злишься, малыш? – парень пытается потянуться к моей щеке, чтобы погладить, а меня уже потряхивает от возмущения. Еле справляюсь с желанием вывалить на него все, за что я действительно еще на него злюсь.
– Пусти меня. И не пиши больше. И звонить не надо. Ты повел себя…
Я не договариваю не потому, что сложно слово подобрать. Нет. Всё куда хуже. Я вижу, что ирония во взгляде мне не почудилась.
Он как считал себя героем, так и продолжает считать. А я, видимо, вместе с ним должна сейчас глумиться над собственным унижением и унижением своих близких.
– Аль... – Митя окликает меня и добивается своего. Я смотрю в глаза. Только совсем не таю, как было раньше.
– Айлин. Меня зовут Айлин. – Чеканю, но понимания или раскаянья во взгляде не вижу. Злюсь еще сильнее. Причем в первую очередь на себя за слепоту.
Ему моя злость не передается. Я задаюсь вопросом: а он вообще способен меня по-настоящему почувствовать? Но вслух не спрашиваю.
– У меня для тебя есть кое-что...
Парень произносит загадочно и тянется к карману джинсов. У меня – ноль идей и, если честно, ожиданий тоже ноль.
А он, с улыбкой на лице, достает небольшой льняной платок. Протягивает.
***
Смотрю на платок и даже не знаю, плакать или смеяться. В итоге нервная система решает за меня: с губ срывается истерический смешок.
Я поднимаю глаза на Митю. Он светится. Выглядит так, словно сорвал джек-пот. А мне даже не льстит что его джек-пот – это вроде как я.
– Ты издеваешься? – спрашиваю тихо. Суживаю глаза до щелочек и пытаюсь уловить все детали его мимики.
С кем я связалась вообще? Кто я такая в его голове? Моих родных можно унизить, а потом дать мне то, что давно хотела, и просто продолжить получать удовольствие от жизни?
Я молча жду вменяемого ответа, но вместо этого получаю снисходительно закатанные глаза, тяжелый выдох.
Митя шагает на меня, берет в свою руку мою, разворачивает и вкладывает свое «щедрое» предложение.
Приятный наощупь платок внезапно жжется. Я хочу выбросить, но Митя плотно сжимает мои пальцы в кулак.
– Я даю тебе то, что ты хотела. Замуж за меня выйдешь? Если иначе твои от меня не отцеп…
Я не дослушиваю. Дергаю руку, а потом толкаю. Для Мити – слабовато. Он почти не двигается с места. А я злюсь еще сильнее из-за того, насколько он толстокожий, упрямый, эгоистичный…
Не человек – кусок бесчувственного камня!
– Я хотела уважения! К себе, ко всем вокруг! К тому, как я воспитана! Уважения, Мить!
Мне сложно не повысить голос, но стараюсь изо всех сил. Во мне продолжает жить страх быть разоблаченной.
– Уважение – это как шавку какую-то дернуть и в помещение заталкивать просто потому, что ты со своим парнем целуешься? Такого уважения я тебе не обещаю, конечно…
Митя тоже начинает злиться. Извращает произошедшее с нами на свой манер, выставляет себя благородным «своим парнем», а моего брата – дикарем. Градус моего неприятия его версии растет. Я почти вскипаю.
– А ты не знал, с кем связываешься?
Шиплю, смотря Мите в глаза и тыкая в грудь пальцем. С меня слетает вся покорность. Мне кажется, худшее, что может попытаться сделать еще недавно любимый человек
