Книга Автономия и ригидная личность - Дэвид Шапиро

автономии

В этой главе мы рассмотрим основные аспекты развития самоуправления и индивидуальной автономии, используя важные результаты исследований в области психологии развития, в особенности исследования Пиаже. При этом мы поставим перед собой несколько целей. Мы постараемся понять суть развития намерения в раннем детстве, природу так называемого «доволевого самоуправления», чтобы лучше осознать процессы целенаправленного и намеренного действия, цели которого еще не сформулированы сознательно. Кроме того, я хочу показать важную связь между развитием автономии и развитием объективной установки по отношению к внешнему миру. Эта связь мне кажется самой важной для понимания автономии. Несомненно, она также поможет нам прояснить серьезную потерю реальности, присущую паранойяльному состоянию. Но главная моя цель — просто тщательно исследовать смысл автономии с точки зрения ее общего значения в психиатрии и ее особого значения для ригидного характера. С этой целью я рассмотрю разные формы ее развития, начиная с намеренного действия в раннем детстве, затем — способности к подлинному волевому действию и развитию воли — и вплоть до самоутверждения и укрепления индивидуального авторитета в подростковом возрасте.

Как известно, основной побудительной силой развития ребенка является его возрастающая независимость от прямого воздействия окружения[21]. В психоаналитической психологии процессы интериоризации — то есть процессы внутреннего представления внешней реальности — считаются основными в этом аспекте развития. Есть две разновидности интериоризации. Одна из них присутствует, например, в развитии внутренней системы сигналов, в ответ на появление опасности; подобная внутренняя система регулирует также определенное поведение, на которое распространяются запреты или наказания. Но в общем развитие внутренних сигналов и регуляции имеет гораздо меньше значения для развития независимости ребенка от его непосредственного окружения, чем развитие воображения и мысли, которые интериоризируют внешнюю реальность в другом смысле. Эта вторая разновидность — интериоризация посредством воображения и мышления — порождает более широкое осознание мира, чем его непосредственное восприятие. Таким образом, она не только «смягчает» прямое воздействие реальности, но и открывает возможность действовать за ее рамками.

Давайте рассмотрим этот процесс в биологическом контексте. Ребенок гораздо более беспомощен по отношению к своему окружению, чем детеныш любого млекопитающего, причем он остается беспомощным долгое время. Специфические адаптивные инстинктивные рефлекторные паттерны у младенцев развиты довольно слабо по сравнению с низшими животными, у которых они появляются вскоре после рождения. Животное, не умеющее плавать, скорее всего, имеет инстинктивное отвращение к воде, зато не умеющему плавать ребенку вода кажется вполне привлекательной. Животное никогда не утрачивает свою зависимость от окружающей среды. Оно никогда не теряет своих прямых, рефлекторных или инстинктивных, реакций на ключевые сигналы окружающей среды или своей зависимости от этих сигналов. От реакций на них зависит его выживание. С другой стороны, отсутствие у человека устойчивой координации, обусловленной наличием инстинктивных рефлекторных паттернов на специфические особенности окружающей среды, становится определяющим условием появления гораздо более высокой гибкости в его адаптации. Причем более пластичными и способными к развитию оказываются не только реакции человека на окружающую среду, которые сначала бывают весьма расплывчатыми и неопределенными, но и все его поведение в процессе длительного и сложного развития приобретает устойчивые характерные черты в основном благодаря воздействиям, не связанным с рефлекторными реакциями на условия окружающей среды. Развитие мышления, воображения и объективной установки по отношению к внешнему миру освобождает его от ситуативного воздействия окружения и совершенно изменяет его общее отношение к внешнему миру. Он освобождается от пассивной и непосредственной, неотложной реактивности на окружающую среду благодаря появлению все более и более выраженных целей, распространяющихся за пределы существующего окружения. Эту явную реактивность постепенно заменяет преследование осознанных целей — преднамеренное, заранее предусмотренное и осознанное действие. Именно в этом состоит причина -ключ к гибкости человеческого поведения.

Развитие — более протяженный процесс, чем может показаться на первый взгляд. Можно убедиться в том, насколько сходство с ребенком в поведении любого человека в той или иной мере отражает ограничения его самоуправления в детстве. Я говорю об обычной детской спонтанности, неотложности реакции и в каком-то смысле безответственности, отвлекаемости, неустойчивости внимания, открытости впечатлениям, отсутствию самосознания. Вполне нормально, что еще до окончания подросткового возраста планирование, включая планирование жизни, и ощущение индивидуальной значимости, которая делает такое планирование серьезным, развивается полностью и что достижение такой психологической автономии означает конец подросткового возраста в самом прямом смысле.

Конечно, эти факторы отличаются от факторов, влияющих на развитие автономии; самые явные из них — физический рост и развитие мышц, а также развитие моторики и способностей. Существуют ключевые признаки физического развития, как, например, контроль за деятельностью кишечника, которые вместе с тем являются ключевыми факторами в развитии автономии. Но развитие автономии, или самоуправления, нельзя отождествлять с одной короткой стадией детского развития, такой как, например, развитие контроля за деятельностью кишечника.

Не приходится сомневаться, что навык контроля за деятельностью кишечника являет собой существенный прогресс в развитии воли и в умении ребенка владеть собой. На этом этапе развитие автономии достигается на уровне «ощущения автономии свободного выбора» (по выражению Эриксона)[22], которое проявляется в развитии преднамеренности ребенка и является весьма значительным для будущего развития личности. Но отождествление успехов ребенка на этой стадии его развития с общим развитием автономии, или самоуправления, было бы слишком узким и ограниченным, ибо в основном смысле достижение индивидуальной автономии — это вовсе не одна стадия развития ребенка, а процесс, который проходит через все развитие и сам имеет несколько стадий. (В принципе эта точка зрения согласуется с концепцией Эриксона. В своей хорошо известной классификации, описывающей восемь стадий развития[23], Эриксон ясно указывает на то, что следует учитывать склонности, присутствующие «изначально», и способности, предшествующие волевому действию; по существу, он рассматривает каждую стадию не только как прототип, а как основу для дальнейшего развития.)[24]

Далее мы постараемся убедиться в том, что в основном развитие автономии отражает развитие мышления (т.е. «интеллекта» в том общем смысле, который придавал ему Пиаже), а также изменение отношения ребенка к внешнему миру, которое является частью этого развития. Кроме всего прочего, такое развитие объясняет самоуправление человека в любой его форме на любой стадии развития.

В отсутствие способности к абстрактному мышлению не бывает полностью волевого действия или подлинного самоуправления. Эта способность включает в себя определенное отчуждение от данной конкретной ситуации (the immediate present) и способность переключать внимание на разные ее аспекты. Иными словами, это способность представлять себе возможности изменения окружающей обстановки. Возможности выбора, принятия решения, полностью осмысленного и волевого действия и вообще самоуправления трудно себе представить, не обладая способностью к воображению. Будет упрощением, но вряд ли преувеличением