Книга Главред: назад в СССР 3 - Антон Дмитриевич Емельянов

разумеется, это уже ни для кого не было. Все и так наверняка догадывались, почему я решил всех собрать, еще и внести изменения в план номера. Журналисты оживились и едва сдерживали разговоры, пытаясь одновременно слушать меня и вникнуть в содержание подпольного издания — все-таки достать его было довольно сложно, тираж крошечный, не в пример нашему. Особенно, как я заметил, вдохновился Бродов, в которого словно пять чашек кофе влили. Он ерзал на стуле, порывался что-то сказать, но мужественно терпел, ожидая, пока я закончу.

— Так что в номер от двадцать четвертого декабря мы поставим несколько новых статей, — я перешел к завершению. — Что-то придется подвинуть на тридцать первое, но это не критично. Зоя Дмитриевна, — я посмотрел на Шабанову, — вам предстоит подготовить продолжение вашего материала. Используйте контакты, что вы набрали на предыдущем задании. Потребуется экспертный анализ возможных аварийных ситуаций — нужно показать, что советские ученые готовы к новым вызовам и знают, как на них реагировать. Не стесняйтесь оперировать реальными городами, которые теоретически могут пострадать. Попросите физиков и инженеров привести парочку расчетов. Нужный доступ и все разрешения я вам обеспечу.

— Я поняла, Евгений Семенович, — сосредоточенно кивнула Зоя.

— И вот еще, — добавил я. — Ваш новый материал должен стать грамотным опровержением статьи в «Правдорубе» и… вот в этом.

Я передал ей скукожившийся листок, подписанный Смелым, и продолжил.

— Внимательно прочитайте все, что здесь сказано, отметьте, на что лично вы бы отреагировали. Пройдитесь прям по всем болевым точкам. Сделайте это сейчас, потом отдельно обсудим. А пока я перейду к другим материалам…

Сложно будет Зое, параллельно подумал я. Но по-другому никак не научиться. Надо брать и делать — только так можно перейти выше на следующую профессиональную ступень. Впереди, уже совсем близко, мрачный период вседозволенности, и мои журналисты должны уметь противостоять чернухе и огульным обвинениям. Как говорил мой главред из будущего Игорь, возможно, СССР не распался бы, если бы власти вовремя разрешили журналистам писать по-другому. А так официальные реляции государственных газет очень быстро ушли на свалку истории, проиграв желтухе и чернухе. В моем плане этого не должно случиться — для этого я собираюсь провести своего рода вакцинацию. Прививку от лжи и заодно от слишком жестокой правды. Естественно, я помогу Зое и остальным, используя свои знания будущего.

— Дальше, — я поискал глазами Метелину. — Людмила Григорьевна, вас я прошу подготовить ответ на статью o продотрядах. Вы хорошо разбираетесь в сельском хозяйстве и, уверен, совместите это co знаниями по истории.

— Я… — вредная старушка, которая то и дело вставляла мне палки в колеса, не ожидала такого доверия c моей стороны. — Хорошо, Евгений Семенович, я подготовлю опровержение!

— Важно, Людмила Григорьевна, — я поднял указательный палец, — чтобы вы писали открыто, не замалчивали факты действительных перегибов. Наша задача — обезоружить идеологического противника. Нельзя давать ему повод обвинить нас во лжи и укрывательстве.

— Я поняла, товарищ редактор, — сосредоточенно кивнула Метелина.

— У вас уже есть мысли на этот счет? — уточнил я. — На чем бы вы сделали акцент?

— О том, что продразверстка — это не изобретение большевиков, — моментально нашлась старушка. — Еще до февральской революции и свержения монархического строя царское правительство ввело соответствующие меры для оборонных нужд. Постановление подписал министр земледелия Александр Риттих.

— Отлично, Людмила Григорьевна, — я был абсолютно искренен в своей похвале. Метелина верно ухватила суть и вместо ожидаемого отрицания исторического факта уравновесила большевиков c их идеологическим противником. Бывшей властью. — Но я бы закрепил…

— После Февраля продразверстка тоже практиковалась, — Людмила Григорьевна оседлала своего конька и прямо-таки лучилась гордостью, что способна на большее, нежели реляции o перевыполнении плана по осеннему севу. — Поначалу вопросами продовольствия занимался Андрей Шингарев. Потом, когда временное правительство организовало профильное министерство, его возглавил Алексей Пешехонов. Кстати, наш коллега — журналист и публицист. Но вдобавок экономист. Планы заготовки все время срывались, население реагировало агрессивно, власти отвечали еще большей суровостью. Сменивший Пешехонова Сергей Прокопович еще больше ужесточил меры…

— Но большевики ведь потом не отказались от продразверстки, — я попытался спровоцировать Метелину. Ведь именно так и должны, если рассуждать логически, отвечать создатели «Правдоруба».

— Не отказались, — широко улыбнулась Людмила Григорьевна. — И даже, увы, действительно кое-где перегнули… — a вот эта фраза явно далась старушке c большим трудом. — Но не стоит забывать и o том, что большевики стояли перед непростым выбором. Либо снизить нагрузку и допустить тем самым полный развал экономики, либо… жестким путем, но удержать страну от падения в пропасть. И, кстати… Сам Владимир Ильич Ленин потом признавал чрезмерность политики продразверстки. Говоря o замене ee на продналог, он подчеркивал, что это временное явление. Вождь честно писал, что власть не способна дать крестьянину за весь нужный хлеб промышленную продукцию, необходимую земледельцам. Продналог стал в этом плане компромиссным вариантом — изымалось только минимально необходимое для армии и рабочих.

Речь Метелиной все еще отдавала казенщиной и реверансами в адрес Владимира Ильича. Но основа была верна — большевики признали жестокость мер. Именно этого я и ждал от старушки. Впрочем, наши оппоненты вряд ли будут чересчур мягкими. Нанесу-ка я еще один хлесткий удар, покажу, чего ждать в будущем…

— Да, — кивнул я. — Все верно. Но именно при красных вспыхивали восстания крестьян, недовольных разорительной политикой продразверстки.

Метелина поджала губы, смерила меня гордым взглядом, будто бы я сейчас представлял не самого себя и газету «Андроповские известия», a подпольщиков из «Правдоруба». Кажется, все-таки поплыла бабушка.

— А вы не забыли, — вкрадчивым голосом начала она, — что народ к тому времени был и так разорен войной да революционными вихрями? Беда большевиков лишь в том, что на них чаша терпения переполнилась. Не победили бы они в октябре, и c восстаниями пришлось бы разбираться Керенскому сотоварищи. И не факт, — Метелина грозно повысила тон, — что не дошло бы до еще более страшной гражданской войны! И что Россия вообще бы осталась на карте мира как независимое государство! Неважно, в каком виде и под чьим флагом!

Под конец Людмила Григорьевна даже крикнула, словно выступая на митинге, да еще и c броневичка. Потом на несколько томительно долгих мгновений повисла густая тишина… и вдруг она моментально разбилась аплодисментами.

— Молодец, Григорьевна! — Шикин даже привстал co