Книга Анестезиолог. Пока ты спал - Александр Евгеньевич Иванов

Михай. Один табор.

– Я не дам справки. Канцелярия уже закрыта. Завтра приходите к лечащему врачу. Да и он не обязан справку писать. Ваш Михай без разрешения убежал.

Заместитель плохо говорил по-русски. Ушел ни с чем.

Через пару часов прибыл местный околоточный, полицейский участковый. С той же самой просьбой.

– Да не могу я сейчас дать никакой официальной справки. Нет у меня печати, мою подпись никто не заверит. Завтра приходи.

– Да ты хоть от руки напиши, пожалуйста, – умолял полицейский, – мы просто не знаем, что делать. Напиши на простом листочке, что ты такой-то – такой-то подтверждаешь, что Михай лежал у вас в больнице и у вас был прооперирован. Коньяк с меня, ты же меня знаешь. За официальной бумагой приду завтра.

С околоточным я действительно был знаком. Написал от руки то, что он просил. Довольный, полисмен умчался. Коньяк, кстати, я так и не получил. Зато узнал следующую историю. Она того стоит.

Оказалось, что Михай добрался до дома. Вывел из конюшни любимого жеребца. Вскочил на него и поскакал. Как он это умудрился сделать, с разорванной задницей, непонятно. Но задница его все же подвела. Михай не удержался в седле и свалился с коня. Разбил голову. Родня принесла его домой, где он вскоре и скончался от ушиба мозгов. Приехавшая «Скорая помощь» от греха подальше вызвала полицию. Смерть неестественная, им так положено по инструкции. Приехавшая полиция обнаружила тело с задницей, располосованной крест накрест. Решив, что совершено некое зверское ритуальное убийство, арестовали всю семью. Возможно, подумали, что в таборе завелись сатанисты, практикующие такой страшный способ убийств, как вырезание креста на заднице, или что там еще подсказала милицейская логика. Семья состояла из 29 человек. Всех затолкали в обезьянник местного отделения, куда обычно пятый посетитель запихивался с трудом. Если кто видел убитых горем цыган, поймет тот ужас, который пережили полицейские. Не зря околоточный так выпрашивал справку о том, что разрезы на заднице сделаны в больнице. А смерть наступила в результате падения с лошади. Для цыгана это смерть естественная, даже желанная.

Пьеса тринадцатая. Пока Стивен Сигал отдыхает…

У нас будет покруче. Почти готовый сценарий к фильму «В осаде – 3». Римейк фильма «Табор уходит в небо».

ДТП на трассе. Разбитые «Жигули» «классика». Внутри трое цыган. Два трупа, один живой, с переломанной ногой. «Скорая помощь» отбивается от цыганского табора, подъехавшего на место быстрее «Скорой» и автоинспекции. Цыгане требуют взять с собой трупы и отвезти их в больницу, там спасут. Живого цыгана «Скорая» привозит в приемное отделение. Врач-девушка трясется от пережитого страха. Следом цыгане сами привозят трупы на своих авто. Тут начинается движуха. Звонок из приемного покоя. В телефонной трубке крик медсестры: «Спасите!» Спускаюсь. Делать там уже нечего, на каталке лежит труп. Видно, что череп расплющен. Группа цыган, человек 30–40, требует спасти. Мужики кричат, угрожают. Десяток женщин катаются по полу. Тоже не молча. На дежурной медсестре разорван халат, санитарки разбежались. Охранник заперся изнутри в кладовке. Спорить бесполезно, качу на каталке труп к лифту, к себе в реанимацию. Обещаю сделать все возможное и попутно посылаю всех на хуй. Сестру и врача «Скорой» забираем с собой. Запираем в отделении все двери. Труп оставляем пока в стороне. Первый этаж отдается цыганам. Тактическое отступление. Но на первом остается один из грузовых лифтов.

Звоним в полицию. Видно, что это делаем не мы одни. Минут 10 постоянно занято.

Цыгане угоняют лифт со спящим в нем лифтером и вкатывают к нам еще один труп. К счастью, много их в лифт не вошло. Всего пять или шесть человек и их удается вытолкать. Цыгане – народ мелкий, а старинная каталка со съемными носилками в руках профессионалов – оружие удобное. Носилки приподнимаются вверх, снимаются с опор, человек ждет удара в лицо, а в этот момент ты ударом ноги выталкиваешь освободившуюся нижнюю часть каталки вперед. Можно сломать противнику голени. Очередной труп весь залит бензином, и держать его в нашем помещении страшно, вокруг кислородная подводка. Прячем его в кладовке. Кто-то предлагает повесить табличку с надписью «склад мертвых цыган».

Отчаявшись дозвониться в полицию, срываем печать на сейфе с наркотиками. Обычно ОМОН после этого приезжает быстрее, чем через 5 мин. Но это на учениях. Ждем.

Из-за дверей крики:

– Доктор, как мой брат? Мне-то можно сказать правду? Как он?

В карманах трупов непрерывно звонят многочисленные мобильники. Цыгане хотят справиться о самочувствии лично:

– Брат, ты как там? Уже на небе?

Звонки раздражают, но рыться в их грязной одежде неохота.

Смотрим в окно, ждем полицию. Вместо нее продолжает двигаться колонна машин с цыганами. Шлагбаум на въезде сметен, и машины загораживают всё пространство перед больницей. У входа не менее 200 человек. Половина машин якобы ломается. Начинается демонстрация ремонта и перекачивание бензина. Наряду полиции в бронежилетах приходится идти пешком от трассы. Очищают первый этаж, становятся у дверей. Толпа у входа рассасывается. Из приемного покоя исчезает телевизор – не самая дорогая цена победы. Пропадает даже цыган с переломанной ногой. Трупы прячем до темноты в подвале, чтобы ночью, если конечно, не будет вокруг цыган, увезти в морг.

Пьеса четырнадцатая

Звонок в реанимацию.

– Вас беспокоит дежурный хирург.

– Дежурные хирурги нас постоянно беспокоят. Короче, что хотите.

– Вы не могли бы к нам подойти? Знаете, у нас умерла бабушка, и мы бы хотели…

– Старенькая?

– Да. 89 лет.

– Скорбим… Только чем мы можем помочь?

– Вы знаете, мы тут сомневаемся, вдруг она еще жива.

– Зеркальце поднесите.

– Подносили, все равно сомневаемся.

– Вы что (слово «идиоты» удается не произнести вслух)? Серьезно зеркальце подносили?

– Ну да. Кажется, не потеет, но вот сомневаемся.

– Тогда пробу Дегранжа проведите.

– А что это за проба.

– Как, не знаете пробы Дегранжа? Ну хорошо, тогда приду, объясню.

Распечатал на принтере пару страничек из любимого учебника по судебной медицине тридцатых годов с описанием проб на сохранность жизни. Особенно умиляли пробы на чувствительность, носившие имена французских авторов: проба Дегранжа – инъекция кипящего масла в сосок, проба Жоза – захватывание кожи клещами, и так далее. Мсье понимали толк… Отнес, повесил в ординаторской хирургического отделения.

– Это вам, подарок. Чтобы больше не вызывали по такому поводу.

Раньше ученые творчески подходили к процессу констатации смерти. А вы говорите, зеркальце…

Пьеса пятнадцатая. Гроб в приемном отделении

Вечером захожу в приемное отделение. Молодая женщина поступает с довольно редкой аритмией. Не мое это дело, но терапевт просит совета. Беру историю, ЭКГ, приглашаю больную в смотровую. Открываю дверь, пропускаю