Книга Картина мира в мифах древнего Китая - Валерий Петрович Даниленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
4. «Перебирая мифических первосоздателей вселенной, в заключение нельзя не вспомнить о духе Чжулуне – Драконе со свечой с горы Чжуншань, рассказ о котором записан в древней «Книге гор и морей». Этот дух с лицом человека, телом змеи, с красной кожей был длиной в тысячу ли. У него были удивительные глаза, напоминавшие два оливковых дерева. Когда он закрывал глаза, они превращались в две прямые вертикальные щели. Стоило ему лишь приоткрыть глаза, как в мире наступал день, а когда он закрывал их, на землю спускалась ночь; стоило ему подуть, как появлялась пелена красных облаков, падал хлопьями обильный снег и наступала зима; дохнёт – и тотчас красное солнце начинало палить, плавились металлы и камни и наступало лето. Он лежал, свернувшись, как змея: не ел, не пил, не спал и не дышал, но вздохнёт – и дует ветер на десять тысяч ли. Светом свечи, которую Чжулун держал во рту, он мог освещать высочайшие сферы неба и глубочайшие пласты земли, где царил вечный мрак… Чжулун и в самом деле похож на первотворца» (там же. С. 31).
По первой версии космогонических мифов выходит, что мир был создан Инь и Ян, по второй – Цзюйлином, по третьей – Гуй-му, по четвёртой – Чжулуном. К этим версиям, описанным Юань Кэ, Э. М. Яншина присоединила пятую: она предположила, что богиню Нюйва следует рассматривать не только как создательницу людей, но и как творца мира. Она писала:
«Наше предположение о том, что традиция о «превращениях» Нюйва (в богов, в «тьму вещей» и т. д.) является отзвуками представлений о ней как о Великой Матери богов и всей природы, а также мифа о сотворении ею мира, подтверждается наличием параллельных мотивов в компилятивной, как мы полагаем, космогонической легенде о Паньгу» (Янш. С. 127).
Несмотря на камешек, который автор этих слов бросает в огород Паньгу, мифы о нём как творце вселенной были в Китае наиболее популярными. В этих мифах, в отличие от предшествующих, в весьма отчётливой форме представлено антропоцентрическое объяснение происхождения мира. Их авторы выводили этот мир из гигантского первочеловека. Он выступает в их мифах в качестве мирового первоначала. Таким чудо-человеком стал Паньгу.
Вышел Паньгу из космического яйца, родившегося из первобытного хаоса. Его рождение было чудесным:
«Согласно преданиям, в то время, когда ещё земля и небо не отделились друг от друга, вселенная представляла сплошной хаос и по форме напоминала огромное куриное яйцо. В нём зародился наш первопредок Паньгу. Он вырос и, тяжело дыша, заснул в этом огромном яйце. Прошло восемнадцать тысяч лет, прежде чем он вдруг проснулся. Приоткрыл глаза, чтобы осмотреться, но, увы! – ничего не увидел: вокруг него был сплошной чёрный и липкий мрак, и сердце его наполнилось тоской» (Юань. С. 34).
Чудесным образом Паньгу и выбрался из яйца, в котором он вырос:
«Не зная, как выбраться из этого яйца, Паньгу схватил невесть откуда взявшийся огромный топор и с силой ударил им мрак перед собой. Раздался оглушительный грохот, какой бывает, когда трескаются горы, – хуа-ла! – огромное яйцо раскололось. Всё легкое и чистое тотчас же поднялось вверх и образовало небо, а тяжелое и грязное опустилось вниз и образовало землю. Так небо и земля, представлявшие вначале сплошной хаос, благодаря удару топором отделились друг от друга» (там же. С. 34).
Выбравшись из яйца, Паньгу, стал создавать мир. Прежде всего он отделил небо от земли, но, «опасаясь, что они вновь соединятся, уперся ногами в землю и подпёр головой небо. Так он стоял, изменяясь вместе с ними. Каждый день небо становилось выше на один чжан, а земля становилась толще на один чжан, и Паньгу вырастал на один чжан» (там же. С. 34).
Прошло ещё восемнадцать тысяч лет. За это время тело Паньгу стало фантастическим:
«Какого же роста стал Паньгу? Говорят, что его рост равнялся девяти тысячам ли. Как высочайший столб стоял великан Паньгу между небом и землёй, не позволяя им вновь превратиться в хаос. Так стоял он, один-единственный, поддерживая небо и упираясь в землю, и не заметил в этой тяжёлой работе, как прошли целые эпохи. Наконец небо и земля, видимо, стали достаточно прочными, и Паньгу мог больше не опасаться, что они соединятся вновь, – ведь ему тоже надо было отдохнуть. В конце концов он, подобно всем людям, упал и умер» (там же).
Смерть Паньгу была чудотворной. Она породила из него основы мироздания:
«Вздох, вырвавшийся из его уст, сделался ветром и облаками, голос – громом, левый глаз – солнцем, правый – луною, туловище с руками и ногами – четырьмя странами света и пятью знаменитыми горами, кровь – реками, жилы – дорогами, плоть – почвою, волосы на голове и усы – звёздами на небосклоне, кожа и волосы на теле – травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг и т. п. – блестящими металлами, крепкими камнями, сверкающим жемчугом и яшмой, и даже пот, выступивший на его теле, казалось бы, совершенно бесполезный, превратился в капельки дождя и росу. Одним словом, Паньгу, умирая, всего себя отдал тому, чтобы этот новый мир был богатым и прекрасным» (там же. С. 34–35).
2.1.2. Небо
Небо – обитель богов. По предположению Э. М. Яншиной, их Великой Матерью стала Нюйва. Это предположение основано на древних текстах. Так, в «Книге гор и морей» имеется такое сообщение: «Есть десять человеко [подобных] богов, которые называются Внутренностями Нюйва. [Внутренности?] превратились в богов» (Янш. С. 126).
Вот как прокомментировал это высказывание китайский поэт и филолог Го Пу (276–324):
«Нюйва – древняя богиня и императрица с человечьей головой и змеиным туловищем. В один день [она] претерпевала семьдесят превращений. Её внутренности превратились в этих богов» (там же. С. 127).
Великая богиня Нюйва, по этой версии, была не только праматерью людей, но и богов. Со временем она ушла на покой. Но многие люди верили:
«Великая Нюйва вовсе не умерла, а, только кончив трудиться для людей, села в колесницу грома,
