Книга Не молчи - Иман Кальби

хочется, и колется…

–Алекс, я тебя люблю…– вылетело само, она даже не поняла, как так получилось. Просто слишком давно это чувство сидело зажатым внутри, на засовах, под замками. Как отчаянно она мечтала высвободить его, раскрыть свою душу, чтобы и он ей раскрыл свою… Он ведь тоже любит, оказывается, да? Иначе бы сейчас не вез ее к отцу, чтобы объясниться? Иначе бы не приглашал в свою жизнь? Его слова ведь- это и есть объяснение в любви?

Порывистый всхлип, подрагивающие пальцы на его шее, в шершавое тепло которой она прячет свое смущение и… надежду. Его запах обволакивает. Она ищет в нем успокоения, ищет взаимности.

–Я знаю,– слышит в ответ. И надеется, что он скажет заветное «и я тебя тоже»… Но Алекс молчит. Деликатно отстраняется и снова заводит машину.

Глава 7

Папа встречал их у ворот. Наверное, места себе не находил. Интересно, что ему сказал Алекс? Стыдобище какое. Вика даже зажмурилась на пару секунд, представляя, как позорно сейчас выглядит. Как какая-то подстилка в мужской рубашке. Папа уже всё понял. И сделал свои выводы. И сейчас во всём убедится, как только на неё посмотрит.

Беспокойно заёрзала на сидении, натягивая на колени рубашку Алекса. Он, конечно же, заметил.

– Давай не будешь нервничать, ладно? Я сам со всем разберусь. И с твоим отцом в том числе. Положись на меня и расслабься.

Говорил он серьёзно, без смешков или неуверенности. Скала. И Вика, сглотнув, согласилась.

– Ладно.

– Вот и отлично.

Заехали на территорию, Алекс вышел из машины и обошёл её, чтобы открыть Вике дверь. Галантный. Но лучше бы спрятал её от всего мира, чтобы не было так стыдно.

– Давай, малая, – руку ей протянул. И Вика, мысленно застонав, вложила в его ладонь свою дрожащую.

Отец смерил её строгим взглядом и Вике показалось, что сейчас разразится гром, а вместе с ним и молнии из глаз папы. Но нет. Алекс спас ситуацию.

– Здравствуйте, Александр Егорович. Вот, привёз вам сокровище, – усмехнулся, пожимая руку папе. Вика напряглась, сильно укусила себя за нижнюю губу и тут же поморщилась от боли.

– Да вижу, – папа окинул Вику мрачноватым взглядом с ног до головы. А она покраснела, как помидор. Это ужас какой-то.

– Вы ничего не подумайте. Вика просто платье порвала, вот, накинули, что было. И вообще, Александр Егорович, я бы хотел с вами обсудить кое-что. Тет-а-тет. Если это возможно, – Алекс говорил уважительно, по-деловому, но была в его тоне какая-то жёсткость, уверенность. Кажется, в бизнесе это называют акульей хваткой. Вика даже ему позавидовала. Ей бы так. Но будучи «правильной» девочкой она никогда не смела заговаривать со старшими раньше, чем к ней обращались да ещё и переть так напролом… Нет, так умеет только Он.

– Отчего ж не поговорить, – вздохнул папа, но как-то совсем не грустно. Скорее даже наигранно. Мол, понял я всё. Папа, и правда, понял. О чём свидетельствовал его взгляд и хлопок по плечу Алекса. – Пойдём, сынок. Поговорим. Вика, домой давай. Оденься и кофе нам свари.

Вика закивала и опрометью бросилась в дом. Пока папа и Алекс дошли до порога, она уже была в своей комнате и копошилась в шкафу. Сердце стучало, как сумасшедшее, а глупая улыбка не сходила с лица.

Ведь она не ожидала такого. Не знала, что Алекс тоже влюблён. Ревновала его ещё, как дурочка. А он с другими о ней думал. Её Алекс. Её первый мужчина. Её мечта, её идеал. Самый мужественный, самый красивый. Её любовь.

Мария Александровна помогла сварить кофе, потому что у Вики он убежал на плиту. Руки тряслись и всё тело било мелкой дрожью. Внизу живота болело, напоминая о прошедшей ночи и пощипывало искусанные губы.

– Что это с тобой такое сегодня? – вопросительно посмотрела на Вику Мария Александровна. В уголках её глаз появились морщинки, женщина хитро улыбнулась, будто что-то знает.

– Да ничего. Всё, как обычно, – натянуто улыбнулась в ответ и, конечно же, покраснела. Ну а как без этого? Не могла же она соврать и не спалиться.

– Так ты поэтому дома не ночевала?

Вика снова укусила себя. Ещё немного и губы начнут кровоточить.

– Я… Я потом вам расскажу, ладно? Не сейчас. Мне вот кофе надо отнести, – за поднос схватилась, как утопающий за соломинку. Быстро пошла к двери.

– Да подожди ты! Куда бросилась? Дай хоть дверь тебе открою.

Чем меньше становилось расстояние до двери отцовского кабинета, тем сильнее колотилось сердце. Они там. С Алексом. Говорят о ней. Скорее всего Алекс уже рассказал о том, что было у них ночью. Хотя Вика и надеялась, что от подробностей он воздержится. И тем не менее надо же ему как-то объясниться с папой? Интересно было бы послушать.

Остановилась у приоткрытой двери, застыла в позе испуганного суслика и затаила дыхание.

– Ну так что, хочешь сказать, что надумал жениться?

– Именно.

– А моя дочь тебе подходит? Ты в этом уверен?

– Уверен, Александр Егорович. Я её ждал.

– Вот как?

– Так точно.

Вика закрыла глаза, чтобы не запищать и тем самым не выдать себя.

– Да, я заметил, – голос папы прозвучал как-то печально, и улыбка Вики тоже сошла на нет. – Что ж ты так, Алекс, в первую же ночь совершеннолетия утащил у меня дочку? Теперь вот пришёл, о женитьбе говоришь. А её саму-то спросил? Или как обычно у тебя?

Вика непонимающе захлопала ресницами. О чём это папа? С ней как обычно? С ней так не должно быть! Алекс с ней так не поступит ни за что.

– Александр Егорович, у меня насчет Вики самые серьёзные намерения. Было бы это по-другому, я бы здесь не сидел. Вы хорошо знаете мою семью и меня. Думаете, я бы стал использовать Вику?

Повисла тишина. Папа думал.

– Так, ладно, – спустя минуту послышался хлопок в ладоши. Так делает папа, когда заключает удобные ему сделки. Вика даже представила в этот момент его лицо. – От меня ты что хочешь? Благословение вам надо, что ли?

– Вроде того, Александр Егорович.

Послышался отцовский вздох и Вика, оступившись, загромыхала посудой на серебряном подносе, едва не уронив всё на пол. Таиться за дверью уже не выйдет. Пришлось постучаться пальцем и войти в кабинет.

– Я кофе принесла! – выпалила, краснея и ловя на себе сразу два взгляда. Ей до сих пор казалось, что всё происходящее какой-то дурной сон. Дурной – потому что проснуться и разочароваться будет очень больно.

– Кофе, значит? – отец наградил её тяжёлым взглядом, смерил