Книга Наследник огня и пепла. Том IV - Владислав Добрый

пути у его армии, как кость в прямой кишке. Долгобороды просачиваются по сторонам, обходя это неожиданное препятствие. В общем, процесс идёт… Но им больно и трудно.

Этот наскоро организованный штурм рассчитан больше на внезапность. Пример с выходкой Сперата и Лардо подарил ложную надежду, что удачное стечение обстоятельств повторится. На крохотной площади перед замковыми воротами кипит бой. Долгобороды, укрываясь за штурмовыми щитами, пытаются разжечь у ворот костёр. Эти конструкции, наспех сделанные из мебели, досок и балок из разобранных домов, можно назвать щитами лишь условно. Больше похоже на баррикады. Арбалетные болты то и дело находят в них путь. По замыслу осаждающих, от разведённого костра должно загореться дерево замковых ворот, и их можно будет легко разрушить.

Это сомнительная идея — я бы на месте обороняющихся уже начал закладывать ворота изнутри камнями. Да и створки наверняка будут поливать водой, и быстро они не сгорят.

Пока «штурмовая группа» возится у ворот, в них стреляют из арбалетов, кидают сверху камни и поливают пока только оскорблениями. В угловой башне, похоже, сидит огневик. Сквозь узкую бойницу то и дело вырывается крохотная, созданная из огня птичка. Закладывая лихие виражи, этот снаряд врезается в импровизированную защиту долгобородов, явно не добавляя им веселья. Я терпеливо жду. Когда раненых среди штурмующих стало слишком много, бородачи отступили. Куча хвороста, тряпок и мусора, наваленная ими у ворот замка, начинает медленно разгораться. И тут в своде сверху открывается потайное окошко, закрытое до этого деревянной пробкой, выкрашенной под камень. Окошко размером с ладонь, видимо, задумано как бойница для стрелка или стихийника. Но сейчас из него льется струя воды, и успешно заливает с таким трудом разожжённый костер, уничтожая все усилия долгобородов.

Ещё несколько отвлекающих атак предприняты одновременно с разных сторон на другом уровне. Попытки перекинуть с крыш близлежащих домов наспех сколоченные мостки легко отбиты. С тяжёлыми потерями со стороны штурмующих — много раненых, несколько убитых.

— Думаю, там не меньше четырёх всадников, — тихо говорит мне седобородый. «Всадники» — это рыцари, обладающие магией. Так их почему-то принято называть у долгобородов. — И не меньше тридцати вооружённых мужчин. Они уже сделали вылазку через потайной ход… Им повезло.

— Удержите город, если не возьмете замок? — тихо спросил я.

Седобородый долго думал. А потом решительно сказал:

— Возьмём!

Тем временем приносят ещё какие-то новости. Гонец в изрубленных кожаных доспехах и ранен — рука на перевязи, шлема нет. Он принес явно неприятные новости.

Ан скрипит зубами и бьёт в стену кулаком. Я расцениваю это, как сигнал себе к действию, и начинаю:

— Я могу взять замок. Сейчас. Сходу. Дай мне две сотни…

— Иди в отхожую штольню, и нырни, — крайне недипломатично огрызается Ан. Я сдерживаюсь, пережидаю его всплеск негодования, и спокойно продолжаю:

— Но у меня будет условие.

Это уже другое дело. Ан быстро переключается на конструктивный диалог, и оборачивается ко мне, сощурив глаза. Раз я выдвигаю условия, значит, я уверен, что у меня есть шансы на успех. В конечном итоге, искусство управлять состоит в том, чтобы пообещать людям желаемое, и заставить их делать необходимое. Внезапно в забаррикадированное окно влетает огненная птичка. Пролетает между деревянным столом и стеной впритирку, чиркнув по камню. Всех осыпает веер искр, а потом она вспыхивает и гаснет на острие моего меча. Я среагировал раньше остальных. Произошедшее заставило Ана удивлённо расширить глаза. Да, я очень быстр. У него ещё не было возможности узнать это. Он тут же поудобнее перехватывает боевую лопату, и сверлит меня пытливым взглядом.

— Я не отдам тебе замок, — наконец, говорит он. — Ченти должен стать твердыней Инсубров. Весь!

Я киваю. Это понятно. Это их выход к торговым путям. А замок — логичное требование для таких, как я. Замки и земли — как колонны, на которых покоится могущество Великих Семей. Не глядя, вкладываю меч в ножны, и говорю:

— Даже если вы захватите город, вам ещё предстоит его удержать…

— Через полгода эта скала станет неприступной, как… Как любая твердыня Инсубров! — перебивает меня Ан. Он, конечно, прав. Наверняка бородачи усилят стены, перестроят сам город, накопают под ним тоннелей… Вот только, если бы их твердыни были так уж неприступны, это они жили бы на равнине, а не люди. Осада, долгая, нудная — вот рецепт против неприступных стен. Ан это знает, и я это знаю, все это знают. Но он должен был это сказать. Просто ещё одна обязанность лидера, это постоянно повторять ложь, и этим не дать задушить надежду на успех.

— Когда вернусь в Караэн, и займу место, принадлежащее мне по праву, я узаконю этот захват, — говорю я.

Ан машинально тянется рукой, чтобы погладить бороду, но толстая перчатка скользит по стальной чешуе, закрывающей ему грудь.

— И тогда посягательство на Инсубров, и на Ченти, который будет их по праву, станет посягательством и на Караэн, — добавляю я.

Ан, наконец, говорит:

— Зачем тебе это?

— Я задумал большие перемены, которые многим не понравятся. Мне потребуются те, на кого можно опереться, — говорю я многозначительно.

— Нет! — практически без раздумий отвечает Ан. — Вы, люди — лживы и двуличны. Ваши слова переменчивы, как ветер. Ваша подлость тем страшнее, что вы часто сами верите в свою ложь. Я могу пообещать тебе только одну битву. Когда ты, или твой род, будешь нуждаться в помощи, клан Инсубров придёт на помощь. Но лишь единожды. И больше между нам не будет никаких…

— Если ты не веришь людям, то сделаем иначе, — перебил я его. — Я дам трём сотням из твоего народа право голоса. Вы будете выбирать судей и городской совет Караэна. Отвергать и утверждать законы. Принимать и отказывать в решениях города. Я хочу дать такие права каждому, кто бился у канала.

Замолкаю. Я только что пообещал долгобороду то, от чего он отказался. Долгие политические дрязги, подлость и предательство длиною в поколения. И компромисс, гарантированно отличающийся от того результата, который бы хотелось его клану. Жаль, что он не знает красивых слов «демократия», «свобода слова», и прочих. Так было бы легче его обмануть.

— Ты говоришь о Серебряной Книге? — выдает он неожиданную осведомленность. — О ней многие говорят… Вся долина. Пока ты обещаешь только послабления в торговле