Книга Подкидыш из прошлого - Гала Григ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лихорадочно набираю его номер. Гудки, гудки, гудки. Не хочет отвечать. Ну что ж, этого следовало ожидать.
Пальцы забегали по кнопкам: «Вернись. Давай поговорим». И тут же стираю СМС. Зачем продлевать агонию? Все и без того ясно. Матвей разлюбил меня. Теперь любит Арину. Так бывает. Любовь невозможно удержать силой. Она не терпит оков. А женитьба — это и есть оковы. Значит, Матвей не был готов к созданию семьи.
Но ведь Арина сказала, что это нашей с Матвеем свадьбы не будет. А их состоится. Что же это получается? Им достаточно было одного вечера, вернее ночи, чтобы решиться на такой шаг. Мы же с ним зря откладывали его целых три года.
Но самое страшное впереди. Невозможно избежать разговора с Ариной. Я попрошу ее не терзать меня.
— Ну что, голубушка, как дела? — Валерий Афанасьевич внимательно смотрит на меня. — А что это с Вами? Откуда эта бледность на фоне пунцовых щек? Что так разволновало? — дотрагивается до моего лба: — Э, милая, да Вы опять с температурой!
— Кира Петровна, градусник поставьте. — Пока медсестра бегает за градусником, мой доктор просит проследить глазами за его пальцем. Посмотреть вправо, влево, дотронуться до кончика носа с закрытыми глазами.
Затем, взглянув на деления термометра, горестно качает головой:
— Ай-я-яй! Я-то к Вам с хорошей новостью о выписке. А Вы, голубушка, температурить вздумали. Да и пульс сумасшедший. Остаемся еще на пару деньков, понаблюдаемся. Невропатолога пригласим. Мдааа…
— Но я и не… — пытаюсь успокоить добрейшего доктора и сказать, что я совсем не спешу покинуть больничную палату.
Но он, продолжая горестно покачивать головой, уже уходит, дав медсестре указания.
— Что же Вы так переживаете, — сочувственно шепчет Кира Петровна, — … и зря выпроводили молодого человека. Очень уж он переживает. Прям жалко его.
Знать бы ей, как мне самой жалко Матвея. И себя.
Отвернувшись к окну, с удовольствием думаю о том, что возвращение домой откладывается еще на несколько дней. Хоть что-то хорошее промелькнуло за день. После порции инъекций, вероятнее всего с конкретной дозой успокоительного, незаметно засыпаю.
***
Матвей
— Ну вот и поговорили! — быстро шагаю по больничному коридору, не замечая, что разговариваю вслух сам с собой. У входной двери лоб в лоб сталкиваюсь с матерью Ксении. Только этого и не хватало!
— Куда это с такой скоростью? С Ксюшей что-то?! Она уже собралась? — засыпает меня вопросами Елена Васильевна.
Смотрю на нее в упор, но смысл вопросов доходит с трудом.
— Да что с тобой, Матвей? На тебе лица нет. Что происходит?
Я взрываюсь:
— У Арины своей спросите! — бросаю с нескрываемой злостью и пулей выскакиваю из вестибюля. Вдогонку слышу вполне естественный вопрос:
— При чем тут Ариша, я ведь о Ксюше спрашиваю. Сумасшедший какой-то.
На улице противный моросящий дождь. Октябрь.
Быстрая ходьба не успокаивает. Ругаю себя на чем свет стоит. Не сумел найти правильных слов! Мямлил ерунду какую-то. Надо было просто напомнить, что нас ждут в ЗАГСе. Завтра. Точно! И я не собираюсь ничего отменять.
Что там мать ее сказала? Выписывают. Вот и хорошо. Завтра утром буду у них. Цветы надо купить…
— Совсем очумел, мужик? Не видишь, куда прешь! Женщину беременную чуть не сбил! — непонимающе озираюсь. Оказывается, это ко мне.
— Из-ви-ни-те, — смотрю на молодую женщину, опускаю глаза на ее большой живот: — Простите меня. Я не хотел…
— Смотреть надо, — возмущенно отвечает ее спутник.
А я стою посередине тротуара. Мозг пронзают страшные слова: «… я не сумела сохранить нашего малыша».
Только сейчас до меня доходит их смысл. По инерции делаю еще несколько шагов и оседаю на корточки рядом с ближайшей скамейкой. В голове набат: не уберегла… потеряла… Так вот откуда болезнь! Как же так?! И почему врач от меня скрыл истинную ее причину?
Кто-то трогает меня за плечо. Сердобольная женщина спрашивает:
— Вам плохо? Скорую вызвать?
— Мне хуже всех. Но Скорая тут не поможет.
Резко поднимаюсь и бреду дальше. Из состояния, близкого к безумию, меня выдергивает звонок. Илья.
— Матвей, я узнал, что надо сделать!
Не в силах разделить его оптимистический настрой, молчу.
— У меня друг — криминалист, — орет так громко, что я морщусь. — Надо всего лишь отнести простыню в лабораторию. Там могут определить: было-не было! Ты меня слышишь? Все еще можно исправить!
— Илюха, ты о чем вообще? Прошло больше двух недель! Да я всю постель сразу же в стирку закинул.
— Ну тогда…
— Да ладно. Знаешь, давай лучше в том клубе встретимся. Тошно мне.
— Понимаю, Сейчас буду.
Заливать проблему спиртным — последнее дело. Но когда впереди тупик, кажется — вот оно спасение. А по сути — это дорога в никуда. Кажущееся облегчение проходит так же быстро, как и появляется. Ко всему прочему, добавляются еще угрызения совести и прочая хрень.
Обнажив душу перед Ильей и отравив тело приличной дозой алкоголя, я отправился домой. Надеялся забыться крепким сном.
Но уснуть мне не удалось. Не успел я, приняв душ, выйти из ванной, как предо мной предстала сияющая Арина. На вопрос, как она попала в квартиру, эта вертихвостка только рассмеялась, добавив, что дверь была не заперта.
Алкогольные пары все еще действовали, поэтому я, не особенно церемонясь, заявил:
— Ну что ж, а теперь так же испарись! Пошла вон! И чтоб я тебя больше не видел!
Наглая девица в ответ на мои слова криво усмехнулась и заявила:
— Ну уж нет! Теперь ты уж точно должен на мне жениться.
— И не подумаю. Я сказал — убирайся!
Потупив глаза и зашмыгав носом, она едва слышно прошептала:
— Матвей, но я… я беременна… У нас будет ребенок…
Глава 10
Я задохнулся. Тяжелая глыба слов Арины словно пригвоздила меня к полу, отняла речь и способность воспринимать реальность. В какое-то мгновение мне показалось, что передо мной Ксения. Моя Ксюша, которая сообщает мне о том, что она ждет от меня ребенка.
Усилием воли вернулся к действительности. Затуманенный алкоголем мозг не до конца утратил функцию мышления, хотя явно тормозил. Я мысленно расставлял по полочкам фрагменты событий сегодняшнего дня: Ксюша потеряла нашего ребенка. Об этом она сообщила мне в больнице. А сейчас передо мной Арина. И она утверждает, что беременна. От меня!
— Этого не может быть… — голос глухой, неуверенный. Затем произношу громче и убедительнее:
