Книга Аламут - Владимир Бартол

и была свободна, а девочки соревновались друг с другом, добавляя куплет за куплетом. Примерно через десять строк они исчерпали свою изобретательность, остались только Фатима и Зайнаб, которые упорно продолжали свое дело, пока тоже не иссякли. Ади не оставил Халиму ни в первом, ни во втором раунде, чтобы она смогла проникнуться идеей. Очевидно, ей было так хорошо слушать, что Ади позвал ее готовиться к третьему раунду. Она немного боялась, но в то же время была польщена тем, что он так уверен в ней, а еще ей хотелось посмотреть, как она сравнится со своими товарищами.

Мириам произнесла первый куплет.

"Если б как птица на крыльях я летел..." Ади подождал мгновение, а затем начал обращаться к ним по порядку. Они ответили.

Зулейка: "Я бы всегда держала солнце в поле зрения".

Сара: "И иди навстречу утренней росе".

Айша: "Я бы помогала обездоленным сиротам".

Сидеть: "Пел бы им песни всех оттенков".

Джада: "И охранять, чтобы все записи были правдивыми".

Тут Ади приветливо кивнул в сторону Халимы, призывая ее продолжать.

Она покраснела и попробовала.

"Чтобы мы с тобой могли летать..."

Она застряла и не могла идти дальше.

"Он у меня на кончике языка", - сказала она.

Все засмеялись, а Ади подмигнул Фатиме.

"Хорошо. Фатима, помоги ей".

Фатима закончила фразу Халимы: "Тогда мы с тобой сможем летать, мы двое".

Но Халима тут же воспротивилась этому.

"Нет, я не это имела в виду", - сказала она. "Подождите, я сейчас принесу".

И, прочистив горло, она действительно это сделала.

"Чтобы мы с тобой могли взлететь на небеса".

Ее слова были встречены взрывом смеха. Красная от гнева и стыда, она встала, чтобы побежать к двери, но Мириам преградила ей дорогу.

Все они старались утешить и ободрить ее. Постепенно она успокоилась и вытерла слезы. Ади объяснил, что искусство создания стихов - это расцвет, которого можно достичь только длительными усилиями, и что она не должна отчаиваться, если у нее не получилось с первого раза. Затем он призвал девочек продолжать, но у большинства из них уже закончились рифмы. Оставшись одни, Фатима и Зайнаб начали своеобразный диалог.

Фатима: "Пусть то, что ты услышала, Халима, послужит тебе в назидание".

Зайнаб: "Фатима, по моему мнению, ты последняя, кто должен давать уроки".

Фатима: "Что поделать, если мои большие знания вызывают раздражение?"

Зайнаб: "Глупости, ты должна знать себя и знать свои ограничения".

Фатима: "Ладно, мне и так все ясно, моя откровенность вызывает ваше негодование".

Зайнаб: "Ни в малейшей степени. Если хотите знать, провокацией является ваше высокомерие".

Фатима: "Красота порождает презрение. У простоты нет утешения".

Зайнаб: "Это было нацелено на меня? От тебя, перекормленная мутация?"

Фатима: "Вот это здорово. Должны ли мы все восхвалять твое мрачное истощение?"

Зайнаб: "Не на мой счет. Я не могу не смеяться над вашим возмущением".

Фатима: "Правда? И как я должна реагировать на ваше уклонение?"

Зайнаб: "Вы думаете, что ваши нападки могут защитить вас от унижения".

"Хватит, мои голуби, - прервал их Ади. "Вы щеголяли своими прекрасными рифмами и заученными афоризмами, вы спорили, переходили в атаку, соперничали друг с другом и боролись духом, создавали прекрасную музыку с летающими кинжалами. Теперь забудьте свои ссоры и помиритесь. Хватит заученной элегантности и изящества речи. А теперь все вместе отправляемся в столовую".

Он добродушно поклонился и вышел из класса. Девочки высыпали вслед за ним и заняли свои места за ужином.

На столе их ждал завтрак, который подавали три евнуха: Хамза, Телха и Сохал. Именно в этот момент Халима узнала, что к их услугам прибегают семь евнухов. Помимо двух учителей, которых она уже знала, и трех евнухов, прислуживающих за столом, были еще два садовника - Моад и Мустафа. На кухне в основном хозяйничала Апама. Хамза, Телха и Сохал были просто ее помощниками.

Эти трое занимались домашним хозяйством. Они чистили, выпрямляли, мыли и поддерживали порядок во всем доме. Все евнухи, однако, жили вместе с Апамой в саду, отделенном от их дома рвами. У евнухов там было свое здание. Апама жил в отдельном доме.

Все эти подробности только разжигали любопытство Халимы. Она не осмеливалась задавать вопросы в присутствии Мириам. Она с трудом дождалась, когда они с Сарой снова останутся наедине.

Трапеза показалась Халиме обычным пиршеством. Сочное жаркое из дикой птицы в ароматном бульоне, разнообразные овощи, блинчики и омлеты, сыр, хлебцы и медовая выпечка с фруктами внутри. А в качестве запивки - бокал какого-то напитка, от которого, как ни странно, у Халимы закружились мысли.

"Это вино, - шепнула ей Сара. "Сайидуна разрешает нам его пить".

После трапезы они отправились в свою спальню. Они остались одни, и Халима спросила: "Неужели Сайидуна может разрешить вино, если Пророк запрещает его?"

"Он может. Я же говорил тебе, что он первый после Аллаха. Он новый пророк".

"И вы говорите, что никто, кроме Мириам и Апамы, не видел Сайидуну?"

"Никого, кроме Ади, который является его доверенным лицом. Но Ади и Апама терпеть не могут друг друга. Апама вообще никого не выносит. В молодости она была очень красива, и теперь, когда все это потеряно, ей горько".

"Кто она, собственно, такая?"

"Тссс. Она ужасная женщина. Она знает все секреты любви, и Саидуна привела ее сюда, чтобы мы учились у нее. Вы услышите об этом сегодня днем. Говорят, в молодости у нее было много любовников".

"Почему мы должны учить так много предметов?"

"Этого я не знаю, но думаю, что это для того, чтобы мы были готовы к встрече с Саидуной".

"Мы должны быть в его гареме?"

"Может быть. Но теперь скажи мне, думаю ли ты, что я тебе уже нравлюсь".

На это Халима нахмурилась. Ее злило, что Сара задает ей такие глупости, когда ей нужно выяснить столько важных вещей. Она легла на кровать, сцепила руки за головой и уставилась в потолок.

Сара села рядом с ней и неподвижно смотрела на нее. Вдруг она наклонилась к ней и начала страстно целовать.

Сначала Халима не обращала на нее внимания. Но в конце концов поцелуи стали надоедать, и ей пришлось оттолкнуть Сару.

"Я хотела бы знать, что Сайидуна собирается с нами делать", - сказала она.

Сара перевела дыхание и уложила волосы.

"Я бы тоже", - ответила она. "Но никто не говорит об этом, и нам запрещено спрашивать".

"Как вы думаете, можно ли отсюда сбежать?"

"Ты что, с ума сошел, спрашивать такое, когда только приехал? Если